Жанна Лебедева - Сиреневый Чёрный

День стоял жаркий, степь плыла и колыхалась от зноя. Сидя впятером вокруг костра, Артис и вся компания выжидали, пока испекутся в золе набитые утром суслики и перепелки.

Гоблины легче всех переносили жару, остальным приходилось хуже.

— Ну и погодка, — не выдержал Йоза, скинул плащ, а потом стянул кольчугу и нижнюю рубаху, — так полегче будет, — выдохнул он, сдвигая на лицо свою неизменную шляпу, — жара.

Присутствующие с удивлением уставились на его могучий загорелый торс, по самые кисти рук забитый черным узором татуировок. Руки и плечи покрывали изображения невиданных чудовищ, с длинными чешуйчатыми хвостами, обвившими предплечья эльфа. На груди и спине раскинулись сцены баталий: одетые в броню рыцари рубились с клыкастыми орками, скачущими на волках. Увидев все это великолепие, Нанга даже присвистнул от восторга:

— Вот так красотища! Я себе тоже такие сделаю, обязательно!

— Сначала заслужи, а потом делай, — строго отчитал его Йоза, — это битва при Готиноре, где орочий клан Белого Волка дрался за свою свободу с эльфами Волдэя и рыцарями Короля. И я там был, и сражался. Тогда почти никто из орков не выжил, а те, кто выжил, носят такие татуировки.

— А я заслужу! Обязательно заслужу! — мечтательно произнес Нанга. — Вот увидите!

— Конечно, заслужишь, — одобрительно кивнул Йоза, — кстати, я тут панцирь у тебя видел разбойничий, попросить хотел, он все равно тебе великоват.

— И вовсе не великоват, — уязвлено возмутился Нанга, — а ты сам себе броню раздобудь, раз надо.

— Так я ведь не даром прошу, — коварно прищурился Йоза, — я б тебе за это кольчужку отдал.

— Эту, что ли? — наморщился гоблин, глядя на сброшенную в траву кольчугу эльфа. — Так она ведь дырявая вся и ржавая, того гляди развалится?

— А у меня и лучше есть.

С этими словами Йоза тяжело поднялся, пошарил в огромной седельной сумке и вынул оттуда свернутую кольчугу черной стали:

— Такая пойдет?

— Пойдет, — не веря своим глазам, пробормотал Нанга, невольно протягивая руки к вожделенному творению древних мастеров, — орочья…

— Орочья, орочья, — довольно закивал Йоза, — мне маловата, а тебе как раз будет.

— Беру! — тут же выпалил Нанга и поскорее, пока эльф не передумал, стащил с себя разбойничью броню.

Кинув ее Высокому, он воодушевленно напялил черную кольчугу и с гордым видом покрутился перед остальными:

— Как влитая сидит, даже маловата чуть-чуть, — заявил с напускной досадой.

— Эй, Йоза, колись, чего сам не носил-то? Она ведь на Нанге еще шире чем разбойничья броня сидит, — тут же поинтересовался внимательный Дара. — Видать, чего-то с кольчужкой-то не так?

— Да все так, — отвел глаза Йоза, — проверь — отличная вещь, работа мастерская.

— А все-таки что-то не так, — стоял на своем Дара, — раз сам в отрепье ходил, а новую кольчугу в сумке таскал.

— Давай, Йоза, говори, — насторожился Нанга.

— А обратно меняться не станешь?

— Не стану, — пробурчал гоблин, еще раз внимательно осмотрев безупречное ладное изделие.

— Бабья она…

— В смысле бабья? — изумился Нанга.

— Орковые бабы, они аккурат с тебя будут, — виновато пожал плечами Йоза, — а у меня характер такой, что не могу я в бабьих обносках ходить, будь они хоть из золота.

— Ну, Йоза, — пробурчал Нанга, покрываясь бурым румянцем, — чтобы я еще раз на твои мены повелся! Больше ни в жизнь с тобой дел иметь не буду!

Новые воины пришли в отряд Артиса вовремя. Разбойники, затаившиеся последнее время, ударили по несчастной деревне с новой силой и двойной яростью. В этот раз в сопровождении тридцати конников явился сам Гойя. Обычно он осторожничал и отсиживался в своей крепости, но слухи о непобедимом трио пробудили любопытство разбойничьего главаря. Головорезы, которых Гойя обычно посылал на дело дюжинами и десятками, гибли от стел лесного эльфа и гоблинских клинков.

Решив окончательно разобраться с настырными выскочками, а заодно увидеть уникальное сражение воочию, разбойничий главарь остановился на безопасном расстоянии от Волчьей Пустоши и послал вперед двадцать отборных бойцов. Он не сомневался в успехе. Прежде маленький отряд сражался с пешками, «приблудными собаками» из Принии и Апара, теми, кого Гойя брал под свое крыло лишь для количества и чьими головами совершенно не дорожил. Теперь вместе с ним пришли «старики». Бойцы опытные и сильные, ходившие с Гойей уже много лет и ни разу его не разочаровавшие.

Откинувшись на высокую луку дорогого седла, Гойя с усталой вальяжностью обыскивал глазами степь, гадая, где притаилась долгожданная троица. Двадцать всадников галопом ринулись к деревне, и навстречу им поднялась стена огня.