Тимофей Печёрин - Нить измены

Саму атаку, времени не теряя, Ролан запланировал на ближайшую же ночь.

Как не раз довелось убедиться Джилрою, лучше хорошей игры была только игра, результат в которой известен. Причем это желаемый тобой результат. И плевать, что правила в такой игре по большому счету писаны для кого угодно, но только не для тебя.

Осознав преимущества такой игры и не желая изменять собственному обыкновению, веллундец не стал и на сей раз покидать карточный стол. Не то, чтобы он польстился на старый, грязный, потемневший кусок разрисованного пергамента, владельцем упорно выдаваемый за карту для поиска сокровищ. Нет, уж избытком наивности-то Джилрой не страдал. По его мнению, вслух не высказанному, эту якобы карту владелец нарисовал лично. Коротая время в тюремной камере или на борту корабля очень дальнего плаванья. И даже остров, на карту нанесенный, вряд ли существовал в действительности.

Короче говоря, человек, поставивший на кон так называемую карту, по мнению Джилроя совершенно наверняка был жуликом… если не хуже. А хуже жулика по понятиям веллундца был только жулик-неудачник. Обманщик, чей обман не приносит ему никакой выгоды. И фокусник, верить в ужимки и прыжки которого считают для себя постыдным даже дураки и маленькие дети.

А будь тот обладатель карты не козырной, но ведущей-де к пиратскому кладу, удачливым — стал бы он ставить последнюю ценность в надежде отыграться? Ответ очевиден.

Но, несмотря на все это, просто назвать незадачливого партнера по игре обманщиком и, встав из-за стола, закончить игру, Джилрой не мог. Банально не решился. Потому что человек, первым выходящий из игры, вызывает больше всего подозрений. Что в высшей степени нежелательно, когда твои руки… хм, не вполне чисты. И никакие возгласы «держи вора!» в случае чего не помогли бы.

Ну а коль веллундец в игре остался — не проигрывать же ему, в самом деле! Расстаться хотя бы с частью выигрыша по вине пергаментной фальшивки он считал непростительным позором.

Но вот игре конец, партнеры разошлись. А тот бедолага, что якобы знал путь к пиратским сокровищам, сел за одноместный столик в углу. Затаился там как таракан в щели, купив на последние гроши бутылку дешевого вина. Настроение незадачливого игрока читалось на лице, и было оно, как видно, ниже уровня моря.

Совсем иначе чувствовал себя Джилрой. Таверну покидавший довольным, даже бодрым. Неплохо пополнив кошель и на этот раз. Что касалось пресловутой карты, то и ее веллундец не рассматривал теперь как безнадежную безделушку, чье место на ближайшей мусорной куче. Нет, рачительный хозяин, дремавший в глубине души даже этого человека, подсказывал ему, что и кусок пергамента можно употребить с пользой. Самое простое — поставить его в какой-нибудь игре. Поступив подобно давешнему сопернику.

Конечно, имелись свои ограничения — Джилрой это понимал. Не стоило, например, играть на так называемую карту снова в той же таверне. И, конечно, следовало, перед тем, как ее ставить, самому проиграть немножко денег. Дабы партнеры-соперники отнеслись с пониманием. И проглотили байку о том, что веллундец-де поиздержался, но не теряет надежды отыграться.

В том, что в его случае надежда эта далеко не беспочвенна, сомнений у Джилроя почти не имелось.

От идей по использованию карты-фальшивки мозг веллундца перешел к планам на остаток вечера, перетекающий в ночь. Собственно, альтернатива тут имелась по большому счету одна. Джилрой мог заглянуть еще в какое-нибудь увеселительное заведение и уже с чистой совестью повеселиться. Не преследуя цели пополнить кошель, но и не бездумно его опустошая. Выпивка, песенка захожего менестреля и любовь, пускай продажная, какой-нибудь симпатичной бабенки послужили бы неплохим завершением удачного дня.

Еще веллундец мог вернуться в комнатушку, снятую пару недель назад в одном из доходных домов столицы. Да, дом кишел мышами, крысами, пауками и клопами. Да, у него текла крыша. А в соседях Джилроя числились разные подозрительные и малоприятные личности, вроде попрошаек и пьянчуг. А также чернорабочих, любящих, помимо прочего, сбиваться в шайки и бурно, громко выяснять отношения. Но одного нельзя было у комнаты в этом доме отнять. Стоила она совсем дешево — в разы меньше, чем проживание на постоялом дворе. И ее хотя бы с натяжкой Джилрой мог назвать домом. Местом, куда возвращаются в поисках отдохновения.

Размышляя в таком ключе, уроженец Колонии решил все-таки предпочесть всем заведениям столицы дом — пускай и доходный. Потому как почувствовал себя усталым и решил, что на сегодня хватит. Ведь у отдыха в таверне имелся один недостаток: восстановлению сил он совершенно не способствовал. Даже наоборот.