Борис Хантаев - Страшные сказки Безымянного королевства

Он погладил девушку по волосам, а после выбил деревянный ящик у нее из под ног. После того, как и ее тело перестало брыкаться, он взялся за себя.

Мирра очнулась на мертвом брате, рядом с мертвой матерью, ее отец качался в петле прямо над ней.

Закончив рассказ, девушка зарыдала. Маркус тут же протянул ей платок, но не один платок, даже из самой лучшей ткани не мог остановить ее слез.

— Мне чудом повезло остаться в живых, хотя возможно лучше было бы умереть вместе со своей семьей — уже дрожащим голосом произнесла Мирра.

— Не смей так говорить и не смей так думать — встрял барон Краус, а после положил свою руку на плечо хрупкой девушке, та перестала плакать и даже чуть улыбнулась мужчине.

— Когда я увидела, как состарюсь, какой стану, и какой умру, все потеряло смысл. Настоящее блекнет, когда ты видишь свое будущее. Тогда мне представился загробный мир, по которому разгуливают одни старики, ели передвигаясь, они проклинают жизнь, которая дала им состариться, обрекая их на такое никчемное бессмертие — Мирра замолчала, она опустила голову, будто стыдилась сказанных слов, стыдилась мыслей, что не давали покоя. — То зеркало это оно во всем виновато, оно как-то залезло всем в голову, заставив делать те страшные вещи с собой и своими родными, его нужно разбить, но я не знаю, как это сделать, не возвращаясь в то место, не посмотрев вновь на свое будущее.

— Не волнуйся, огонь его разобьет — произнес Маркус, а после встал и направился к выходу. — Пошли Генрих, мы сожжем эту чертову церковь.

Двое мужчин вновь направились к зданию, которое сразу же привлекло их внимание. Теперь у них была разгадка, они знали, как все случилось, знали, почему столько странных смертей. Уже почти все было закончено, не успев даже начаться, еще немного и можно было смело возвращаться в столицу с новой, невероятной историей. Но кое-что Генриху не давало покоя, казалось, что мозаика еще не сложена, что он упускает нечто действительно важное. Эта история про волшебника и зеркало, что-то в ней не сходилось, Генрих это знал, но его разум не хотел ему говорить что именно.

— Тебе, возможно, покажется это странным мой однорукий друг, но когда мы закончим, я женюсь на этой девушке — с улыбкой во все тридцать два зуба признался Маркус. — Как только я увидел ее, то сразу же … хотя нет, это будет не правда. Я влюбился в нее, как только услышал ее историю. Знаешь, почему такие ребята, как мы с тобой, спасаем всяких принцесс? Поднимаемся ради них на самые высокие башни, убиваем драконов, колдунов и прочих похитителей, которые измываются над бедными девушками? Потому, что мы хорошие парни? Нет, мы хорошие, возможно самые лучшие, но вот, спасаем мы всех этих бедовых дам по причине другой. Генрих слушал барона Крауса, но лишь одним ухом, так как он продолжал искать нестыковку в истории о зеркале.

— Про нас слагают легенды, в детстве эти легенды читают маленьким детям, перед этим убрав их них, конечно, все кровавые подробности. Даже тебе мой однорукий собрат, перед сном рассказывали подобные сказки. Вспомни, хотя бы одну такую историю, в которой храбрый рыцарь спасал парня? Не можешь вспомнить, да потому что таких историй нет. Всегда есть рыцарь и принцесса, свинопас и прекрасная доярка, попавшая в беду, сапожник и похищенная дочь купца. А все потому, что мы хотим жениться. Но жениться на правильной девушке, нам нужна мученица. И чем больше эта принцесса, доярка, дочь купца мучилась, чем лучше. Такая жена вечно будет тебе обязана, ты можешь больше для нее ничего и не делать, но ты навсегда будешь ее герой. Неважно сколько у тебя денег, или в каком замке ты живешь, это все равно лучше, чем пещера людоеда. Так вот Мирра идеальная партия, та девушка, которую я искал всю свою жизнь. Все ее друзья, родные, все кого она знала мертвы. Ее отец у нее на глазах повесил мать, ее брата, а затем чуть не убил и ее. В мире нет принцессы, которая испытала бы столько страданий сколько она.

Генрих не был согласен с Маркусом, да он спасал принцесс в надежде, что заточенная в башне девушке станет той самой, единственной. Но он никогда не искал мучениц, и он точно никогда не хотел, чтобы девушка была чем-то ему обязана. Все свои подвиги он совершал, потому что они были правильными, во всяком случаи так считал рыцарь. Но времени, спорить с бароном не было, они стояли уже у огромной церкви, а ребус так и не был решен.

— Я думаю, мы не должны поджигать эту церковь. Она слишком большая, огонь разойдется, захватит церковь поменьше, а потом и остальные дома, спалив здесь все. С таким мощным пламенем нам двоим, не справится — произнес Генрих, единственную разумную мысль, которую пока родил его мозг. — К тому же у меня деревянная рука, не хочу спалить и ее.