Роберт Сальваторе - Компаньоны

Полагаю, да, будь у них какие-то шансы на победу, но если их помощь означала бы истинную жертву, когда нужно пожертвовать жизнью, чтобы спасти мою... что ж, тогда я точно погиб бы.

Возможно ли, что я стал настолько циничным, чтобы принять это?

Кто я тогда такой и кем мог бы стать? Я позабыл, что у меня были друзья, готовые оттолкнуть меня с пути летящего копья, даже если это означало бы, что копье пронзит их самих. Так было с Компаньонами Из Мифрил Халла, где все были за одного.

Даже Реджис. Как часто мы посмеивались над Реджисом, отсиживавшимся в укромном месте, пока шел бой, но все мы знали наверняка, что наш приятель-хафлинг будет тут как тут, если нам придется туго, и я действительно не сомневался, что мой маленький друг прыгнет выше собственной головы, чтобы перехватить летящую мне в грудь стрелу, добровольно жертвуя собственной жизнью.

Не могу сказать того же о второй группе, с которой я путешествовал. Полагаю, свою жизнь за меня не отдали бы ни Энтрери, ни Далия — хотя, по правде, я никогда не знал, чего ожидать от Далии. Монах Афафренфер был способен на такую преданность, как и Амбергрис, дворф из Адбара, но заслужил ли я ее у них или нет, я не знаю. А Эффрон, искалеченный колдун? Не уверен, хотя сомневаюсь, что человек, пробующий себя в столь темном искусстве, может иметь великодушное сердце.

Возможно, со временем эта вторая компания сплотилась бы так же, как Компаньоны из Мифрил Халла, и, вероятно, вместе с укреплением связей не заставили бы себя ждать и самоотверженные проявления высочайшего мужества.

Но проведи я с ними хоть сотню лет, мог бы я ожидать от них такого же самопожертвования и доблести, как от Бренора, Кэтти-бри, Реджиса и Вульфгара? В безнадежной битве, когда шансы очевидно неравны, мог бы я выдвинуться во фланг нашему общему врагу и быть полностью уверен, что, когда придет время нанести удар, эти остальные окажутся рядом со мной, чтобы победить или умереть?

Нет. Никогда.

Такова связь, которая никогда не станет материальной, степень любви и дружбы, которая превыше всего — даже основного для всех инстинкта самосохранения.

Узнав про связь Далии с Энтрери, я не удивился, и не только из-за той роли, которую сам сыграл в ее изгнании. Она наставила мне рога, чего никогда, ни при каких обстоятельствах не совершила бы Кэтти-бри. И меня не удивило это открытие, поскольку принципиальное различие между двумя женщинами было очевидным с самого начала. Быть может, в первое время я обманывался насчет Далии, ослепленный интригой и страстью или же странной идеей, будто сумею как-то исцелить ее душевные раны, а скорее всего, потребностью найти замену тому, что я потерял.

Но я всегда знал правду.

Когда Эффрон рассказал мне о ее развлечениях с Энтрери, я сразу поверил ему, потому что это соответствовало моим представлениям о наших взаимоотношениях и об этой женщине. Я не был ни удивлен, ни сильно ранен. Тем не менее я лгал себе, тем не менее старался поверить этой лучшей из женщин, каковой я считал Далию.

Я хотел повторения Компаньонов из Мифрил Халла. Больше всего на свете я хотел снова познать ту степень дружбы и доверия — подлинного и глубокого, сердцем и душой, — что были у меня все эти годы с моими дорогими друзьями. Мир не засияет для меня, пока я не обрету этого вновь, и все же боюсь, что познанное мною однажды уникально, что оно — плод обстоятельств, которые я не могу воспроизвести.

Объединяясь с Энтрери и прочими, я пытался исцелить эту рану и вернуть себе радость жизни.

Но стоит задуматься об этой новой компании искателей приключений, как возникают неизбежные сравнения и понимаешь, что достиг лишь одного — сорвал корку с незажившей раны.

Мне кажется, теперь я более одинок, чем когда-либо прежде. Дзирт До'Урден

Глава 22. Пирамида для короля

Год Наказанного Проныры

(1483 по летоисчислению Долин)

Невервинтер

— Я еще не встречал дворфа, который не явился бы на праздник выдачи жалованья, — сказал Джелвус Гринч перспективному молодому стражнику.

— Да, я тоже был, два десятка дней тому назад, — кивнул дворф. — И будь уверен, скоро снова пойду. Не обижайся, ладно?

Житель Невервинтера, немолодой мужчина, тепло улыбнулся.

— На сына Боннего Боевого Топора — конечно нет, — ответил он, с грустью вспоминая давно минувшие дни. Джелвус Гринч некогда был фактически главой города, удостоенным звания первого гражданина, опытным бойцом. Все отважные поселенцы, сражавшиеся в те опасные дни за молодой город, обращались к нему за советом и руководством.