Лин Картер - Башня Медузы

Эта ловушка отняла у Кирина два мучительных часа невероятного терпения. Но все кончилось благополучно, хотя, выражаясь образно, он едва не ободрал мясо до костей.

Он позволил себе краткий отдых, чтобы подкрепить силы предусмотрительно прихваченным питательным концентратом, который запил добрым глотком крепкого бренди.

Затем, приведя себя в порядок, зашагал дальше во мрак, в самое сердце Железной Башни…

Еще семь ловушек позади, и каждая труднее и коварнее предыдущей. Одни требовали гибкости тела и перенапряжения сил, другие — ясной головы и железного самообладания. Вор выдержал эти испытания лишь потому, что знал, какая западня идет следующим номером и как ускользнуть от ее цепкой хватки. Не обладай он сведениями, полученными от тревелонцев, ему ни за что не удалось бы забраться так глубоко в нутро Башни.

Там был и лес из завывающих столбов; он проклял всё на свете, разыскивая среди них хитро петлявшую тропинку, ежеминутно рискуя угодить в рычащую брешь — вход в пещеру — или же провалиться в разверстый под ногами колодец, глядевший на него черным оком, в котором навсегда застыла слепая мертвящая ненависть…

Там был и мостик шириной едва не в волос, ажурной аркой перекинутый над бездной с живым огнем, чьи вьющиеся усики хватали его за ноги и лизали кожу…

Там была и бездонная пропасть, над которой пришлось пробираться по невидимому мосту, гладкому, как стекло. В этой бездне, где-то в самом центре планеты, зарождались ураганные ветры, они яростно кидались на вора, пытаясь сшибить его с моста…

Там была и комната с эхом, с потолка которой свешивались каменные пики; малейший звук в ней отдавался оглушительным ревом, и даже легкий шепот срывал эти подвески гроздьями…

И все это Кирин преодолел благодаря терпению, бдительности, силе и крепким нервам, а также, будем справедливы, прибегая к некоторым хитрым приспособлениям, коль скоро в тех возникала нужда. Говорят, кто предупрежден, тот вооружен, и надо отдать должное седым философам с Тревелона: они потрудились на славу.

Выбрав безопасное место, Кирин дал телу отдых и даже ухитрился вздремнуть, накрывшись одеждой и свернувшись калачиком под защитой стены. Надо было собраться с силами, их потребуется еще немало. Когда же проснулся, то без промедления двинулся дальше.

Еще ни один человек не заходил так далеко. Во всяком случае, кости больше не попадались.

Он чувствовал холод одиночества. Угнездившийся в нем бог по-прежнему спал. «Мог бы и расстараться на пару-другую чудес», — подумал Кирин с мрачно-усталой усмешкой. Казалось, он успел пройти немало миль. Судя по всему, так оно и было на самом деле… хотя размеры Башни прочно сидели у него в голове.

Причиной столь необычного явления служило то, что здесь, в Башне, время и пространство были искривлены чарами бога. Кирин так устал, так намотался по бесконечным коридорам, что уже затруднялся сказать, сколько часов — а может, дней? — он проторчал в этой проклятой башне.

Человек двигался дальше.

К этому часу он миновал большую часть смертельных ловушек. Он прошел Коридором, где каменные гладиаторы, сжимавшие каменные мечи, напряженно ловили малейший шорох, готовые в любую секунду убить незваного гостя. Он прошел коридором, где на любую двигавшуюся тень, жадно урча, из щелей в стенах вслепую накидывались языки пламени. Он ухитрился уцелеть и в гроте, где внезапные взрывы космического холода мгновенно замораживали любое теплокровное, посмевшее в него проникнуть. И после грота его запас защитных средств полностью исчерпал себя.

Но, как ему сказали, отныне искусственные приспособления уже не понадобятся. Он очень надеялся, что тревелонские маги достаточно хорошо изучили предмет для подобных заявлений. Почти на пределе, он продолжил путь.

И вот перед ним дверь, за которой сама комната с сокровищем. Он прошел через тысячу опасностей и остался цел. Но сейчас, жадно глядя на дверь, будучи совсем рядом от сердца Ком Язота (о чем говорила надпись), Кирин вдруг почувствовал, как мужество изменяет ему. Ибо там его подстерегала последняя опасность. Опасность, которая явилась для него полной неожиданностью.

Кирин переживал горечь поражения. Он прорычал бессильное проклятие далеким мудрецам, не предупредившим его об этой преграде.

Между ним и дверью в сокровенную комнату пол обрывался в бездонную пропасть.

Пропасть, шириной в сотню ярдов!

Застонав, Кирин вытер пот со лба. Перелететь через бездну он не мог, перепрыгнуть — тоже, а присоски он выбросил, когда избавлялся от лишнего груза перед тем, как вступить на тонкую веревку, протянутую над провалом с длинными острыми ножами и способную выдержать только его вес.