— Совершенно понятно, ваше величество.
— Более того, — она повернулась к Голсуорту, — я хочу, чтобы вы занялись поисками дополнительных мест для жилья. Мне все равно, насколько богаты хозяева и какими привилегиями они пользуются. Наступили очень трудные времена, и нам следует использовать все возможности.
— Вы серьезно? — спросил изумленный Голсуорт.
— Я не потерплю, чтобы мой народ умирал у моего порога! — заявила Модина, повысив голос и не оставляя ни малейших сомнений в своих намерениях.
В зал заглянули стражники, обеспокоенные неожиданной вспышкой гнева императрицы. Слуги нервничали, некоторые от страха втянули головы в плечи. Однако градоправитель отлично владел собой. Его прямая осанка никак не изменилась, зато в глазах появилось выражение глубокой задумчивости. Он некоторое время молчал, потом пожевал губами и, наконец, принялся усиленно кивать головой.
— Очень хорошо, — сказал он. — Я без промедления этим займусь, но могу сразу сказать, что есть место, где можно разместить около тысячи беженцев. В Императорской базилике Аквесты сейчас живет не более восьми человек.
— Но если вам об этом известно, почему вы молчали?
— Мне просто не пришло в голову, что можно позволить этим бедным и грязным крестьянам поселиться в доме Господнем.
— Клянусь Марибором, а зачем тогда вообще нужна базилика, если не для людей?
— Патриарх будет недоволен.
— Плевать на патриарха! — вскричала Модина. — Нимбус…
— Все будет исполнено, ваше величество…
— Почему вы не спите? — спросила Модина, входя в свою спальню, где Мёрси и Элли даже не думали ложиться в постель.
Модина настояла на том, чтобы Элли перебралась к ней, освободив еще одну комнату во дворце. Когда Элли попросила, чтобы к ним переселилась Мёрси, Модина не смогла отказать. Сейчас обе девочки надели ночные рубашки, завернулись в одеяла и смотрели в темные, покрытые инеем окна. Девочки взглянули на Модину и принялись быстро вытирать щеки.
— Слишком холодно, — не слишком убедительно ответила Мёрси и всхлипнула.
— Ужасный мороз, — согласилась Элли. — Сегодня мы даже не смогли поиграть во дворе.
— А Господин Рингс не пожелал выходить на улицу.
Мёрси посмотрела на енота, который устроился у камина.
— Сегодня очень холодно, верно? — сказала Модина, выглядывая в окно.
Все небо было усеяно звездами. Как и положено в морозную погоду, оно было удивительно чистым.
— У нас даже слезы на глазах замерзают!
— А у меня болят уши.
Модина приложила ладонь к замерзшему стеклу, именно возле этого окна она провела столько времени, стоя на коленях.
— Да, холод — известный мучитель, но сейчас он может сотворить чудо, в котором мы так нуждаемся.
— И для этого нужен холод? — спросила Элли.
— Ну, если Господин Рингс не желает выходить наружу, то и остальные будут сидеть дома.
— Вы имеете в виду эльфов? — спросила Мёрси.
— Да, — ответила Модина.
Она не видела смысла в том, чтобы лгать девочкам.
— Почему они собираются нас убить? Элли — эльфийка, но она не хочет, чтобы мы умерли, правда?
Элли помотала головой в знак согласия.
— Я не знаю, по какой причине они так поступают, — ответила Модина. — И уверена, это кому-то известно. Причина осталась в далеком прошлом, это было так давно, что все забыли.
— А вдруг они нас убьют, когда станет теплее? — спросила Элли.
— Я им не позволю. И твой отец тоже. Так вот почему ты плакала? Ты скучаешь по нему.
Девочка кивнула.
— А ты? — Модина посмотрела на Мёрси.
— Я скучаю по Аркадиусу и Миранде. Она укладывала меня в постель и рассказывала истории, когда я не могла заснуть.
— Ну, думаю, с этим я справлюсь. Я знаю одну историю, которую рассказал мне очень добрый друг, когда мне было совсем плохо. Так плохо, что я даже не могла есть. Почему бы нам не подбросить дров в камин и не забраться на мою большую постель, и я вам ее расскажу.
Она смотрела, как девочки шлепают по полу босыми ногами и носят дрова к камину. Императрица улыбнулась. Все без конца повторяли, что она поступила исключительно благородно, забрав девочек к себе в спальню. Впрочем, кое-кто считал, что это хитрый ход, теперь ни один герцог не мог заявить, что подобные вещи ниже его достоинства.
Причина заключалась в чем-то другом, а все остальное явилось лишь удачным к нему дополнением. Модина выполняла данное Уайатту обещание позаботиться об Элли. Разлучить девочек она не могла, и в результате стечения обстоятельств Модина как бы обзавелась близнецами. Впрочем, довольно скоро она поняла, что даже если бы Уайатт вернулся в ту ночь, и все проблемы ее королевства исчезли бы благодаря какому-то чуду, она все равно хотела бы, чтобы дети жили с ней. Слишком долго Модина не слышала беззаботного детского смеха. Она все время смотрела в свое окно на голубое небо, чтобы не видеть серости мира и мрачных мужчин. Теперь кусочек этого неба резвился в ее покоях. Эти девочки напоминали ей подруг детства, Марию и Джесси Касвелл, умерших слишком рано.
Читать дальше