Александра Баркова - Невозвращение Короля

— Понятно…

Дрого молчал. Ему мало было дела до эльфов, его по сердцу резанули слова Бродяги: «Я завтрашний, голодный и усталый». Спокойные, лишенные эмоций слова. Будничные.

— Сударь! — решительно сказал почтеннейший господин Мышекорь. — Вы… вот что… вы берите у меня табаку столько, сколько вам надобно. А денег я с вас не возьму!

В ответе Бродяги звучала ласковая улыбка:

— Не проторгуешься ли так, добрый хоббит? Если всякому отдавать…

— Вы не «всякий»! — господин Мышекорь аж вскочил. — И вы это знаете лучше моего! И не стоит учить меня торговать: я в этих делах кручусь столько, сколько вы на свете живете!

Анардил кусал губы, чтобы не расхохотаться, невозмутимый шрамолицый улыбнулся, и Бродяга, безуспешно стараясь сдержаться, всё же залился звонким, чистым смехом.

— Однако, господин Мышекорь, — сказал Бродяга, успокоившись, — сейчас не то время, чтобы быть щедрым. Так что отдать табак даром я вам не позволю. Правда, я не умею торговаться, особенно с теми, кто сбавляет цену, а не поднимает ее; но всё же я предложу вам выход.

Хоббит молчал, не смея перебить. Хотя возразить хотелось.

— Итак, — тихий голос Бродяги звучал настойчивостью, — мы вам заплатим. Поверьте, денег у нас достаточно, и я бы предпочел, чтобы вместо этих золотых у нас было побольше того, что на них не купишь… — он вздохнул. — Мы заплатим, но — по довоенным ценам. Это, надеюсь, вас устроит?

— С вами невозможно спорить, сударь, — развел руками Мышекорь.

— И еще вот что, — Бродяга нахмурился. — Я знаю: купцы не любят ночных сделок…

— Сударь, да мне при вас любая ночь днем покажется! По рукам, сударь! — Дрого протянул Бродяге свою ладонь.

Тот встал, вздохнул, посмотрел на руку хоббита, на свои руки — и медленно снял перчатки. Они ударили по рукам, хоббит — с шиком, а человек — неумело; и тут господин Мышекорь увидел то, что Бродяга совершенно правильно прятал.

На его мизинце блистал перстень. Торговец табаком не слишком разбирался в драгоценностях, но тут было видно любому: множество маленьких камней, из которых был набран рисунок, словно жили своей жизнью; в них было что-то такое, что бывает… вот именно — только в живом.

Проследив взгляд хоббита, Бродяга медленно кивнул: дескать, всё ты понимаешь правльно — и про камни, и про то, почему я прячу перстень.

— Хозяин! — позвал Бродяга Подсолнуха. — А налей-ка нам всем пива. Угощу я добрых хоббитов напоследок.

— Сей миг, господин мой, — отвечал трактирщик и быстро побежал сам наполнять всем кружки пивом. Ставя на стол очередные две пинты, он спросил у Бродяги: — Ежели позволите, то и я с вами посижу.

— Конечно, друг мой Подсолнух. Я буду рад.

— Угу! — кивнул счастливый трактирщик и умчался за новой парой пинт.

— Если вы хотите второй раз поужинать, — чуть усмехнувшись, сказал Бродяга хоббитам, — я угощу вас.

Те дружно покачали головами: им было не до еды.

Оглядев общую залу (к которой он во время разговора сидел спиной), Дрого Мышекорь отметил, что сам Подсолнух и пара его слуг ненавязчиво отправили всех гостей спать — кого тут же, в трактире, кого по домам. И проделано это было так тихо, незаметно…

Сейчас, кроме их семерых, включая Подсолнуха, здесь никого не было. «Стал-быть, Подсолнух не первый раз принимает Бродягу со товарищи. Интересно…».

Водрузив на стол пинту для себя, Подсолнух обратился к Бродяге:

— Может, сударь, вы всё-таки заночуете? Тихо вроде всё, а вам отдых будет ой как нелишним. Сынок, вон, ваш — совсем умаялся. А вы на чем держитесь? Да на гордости одной!

— Нет, друг мой Подсолнух, — тихо и печально ответил Бродяга. — Мы уедем в полночь. Как намеревались.

— Ну так хоть поужинайте нормально. Я, ей-ей, всё мигом разогрею!

— И снова: нет. Нас ждет скачка. Ты предлагаешь мчаться галопом на сытый желудок?

— Ох… — махнул рукой трактирщик.

Все семеро, словно по команде, уткнулись в кружки с пивом. Пиво здесь всегда было восхитительным — темное, душистое, забористое. Недавняя война заставила Подсолнуха опуститься до того, чтобы пиво разбавлять, — но то, что он налил сейчас, было не хуже довоенного.

Поразмыслив над кружкой, Подсолнух решился опять переубедить Бродягу:

— А с чего вы так спешите? Ведь вы сами, сударь, говорили: нет за вами погони!

— Когда она будет, — неожиданно вступил в разговор шрамолицый, — бежать от нее будет поздно. Поверь.

— Если бы за мной была погоня, я бы ни за что нет остановился в твоем трактире, Подсолнух, — очень серьезно сказал Бродяга. — Ты понимаешь, что будет с тобой, если меня застанут здесь?