Мэри Стюарт: Хрустальный грот. Дикий волк

— От тебя шума как от конного отряда, — сказал он.

— Я совсем не узнала место. В тумане все меняется.

— Тебя никто не видел? Добралась без приключений?

— Почти. Последние два дня без них не обойтись. Их можно встретить на любой дороге, днем или ночью.

— Можно догадаться, — он улыбнулся. — Ну, ладно, главное, ты на месте, давай поводья. — Он отвел пони к деревьям и привязал его. Затем поцеловал ее.

Немного спустя она оттолкнула его.

— Мне не следует оставаться. Я все привезла, и если не смогу приехать завтра… — Ее взгляд остановился на оседланной лошади, обмотанных перевязью удилах, упакованной седельной сумке. Она замолчала, прижав руки к груди. Сверху легли его руки. — Я так и знала. Мне даже сегодня сон приснился. Ты уезжаешь.

— Я должен уехать сегодня ночью.

Минуту она не говорила ни слова.

— Сколько? — всего лишь спросила затем.

Он не стал разыгрывать непонимающего.

— В нашем распоряжении час-два, не больше.

— Ты еще вернешься, — твердо сказала она и перебила, когда он начал говорить. — Нет, не сейчас, потом. Все сказано. У нас мало времени. Я лишь имела в виду, что с тобой все будет в порядке и ты благополучно вернешься сюда. Можешь поверить мне, я разбираюсь в таких вещах. Я обладаю Провидением. Ты вернешься.

— Я это знаю, не обладая им. Я должен вернуться. Послушай меня.

— Нет, — она снова, почти сердито, оборвала его. — Это не имеет значения. Какое это имеет значение? У нас остался час, и мы тратим его зря. Давай войдем.

Обняв ее одной рукой и на ходу расстегивая ей застежку с самоцветом, державшую накидку, он повел ее к пещере.

— Да, пойдем.

Мне было всего шесть лет, когда к нам приехал дядя Камлак. Он запомнился мне с первого взгляда: такой же горячий и вспыльчивый, как мой дедушка. У него были голубые глаза и рыжеватые волосы, которыми я так восхищался у своей матери. Стоял сентябрьский вечер. Камлак прибыл в Маридунум на закате с небольшим отрядом. Как еще маленького, меня держали в длинной, построенной в старом стиле комнате вместе с женщинами, где они занимались ткачеством. Моя мама работала за ткацким станком. Я до сих пор помню материю, она была пурпурного цвета, с зеленой вышивкой по кромке. Я сидел рядом на полу, играя в бабки за двоих. Через окно проникали косые солнечные лучи, образуя на потрескавшейся мозаике пола продолговатые лужицы света, отливавшие чистым золотом. За окном в траве жужжали пчелы, стук и шум станка действовали усыпляюще. Склонившись над веретенами, голова к голове, женщины негромко переговаривались между собой. Пригревшись в одной из таких солнечных лужиц, моя няня Моравик заснула прямо на табурете.

Из внутреннего двора замка послышались лязганье и звон, перекрывшие стук станка и женскую болтовню. Фыркнув, Моравик проснулась и огляделась. Уронив челнок, мать села прямо и прислушалась, подняв голову. Я заметил, как они с Моравик встретились взглядом.

Я хотел подбежать к окну, но Моравик резко окликнула меня. Что-то в ее голосе заставило меня остановиться и послушно вернуться на место. Она засуетилась, поправляя на мне одежду, одергивая тунику и приглаживая мои волосы. Стало ясно, что к нам пожаловал важный гость. Я понял, что мне предстоит предстать перед ним, и почувствовал волнение, немного смешанное с удивлением. В ту пору меня держали обычно подальше от посторонних глаз. Я терпеливо ждал, пока Моравик расческой восстановит на моей голове порядок. За моей спиной они с матерью обменялись быстрыми беззвучными фразами, которые, как я ни старался, мне не суждено было понять. Я переключился на звуки, доносившиеся со двора, — лошадиный топот, окрики. Говорили не на уэльсском или латинском, а на кельтском, с малобританскнм акцентом, хорошо мне понятным: няня Моравик была бретанкой, и я говорил на ее наречии как на своем родном.

Я услышал громкий смех деда и чей-то в ответ. Затем дед, должно быть, провел гостей в помещение, голоса затихли, во дворе раздавалось лишь бряцанье и топот лошадей, разводимых по стойлам.

Я вырвался из рук Моравик и кинулся к матери.

— Кто это?

— Мой брат Камлак, королевский сын. — Не глядя на меня, она указала на упавший челнок. Я поднял его и подал ей. Мама медленно и рассеянно принялась за работу.

— Выходит, война кончилась?

— Война давно кончилась. Твой дядя с его величеством вернулись с юга.

— Они вернулись, потому что умер мой дядя Дайвид? — Дайвид был старшим сыном короля и являлся наследником. Он неожиданно скончался в сильных мучениях от желудочных колик. Его бездетная вдова Илен уехала к своему отцу. Естественно, распространились обычные в подобных случаях слухи об отравлении, но никто не воспринимал их всерьез. Дайвида любили, он был храбрым бойцом и осторожным человеком, умел вовремя проявить великодушие.