Мэри Стюарт - Хрустальный грот. Полые холмы

— Милорды, мы отправимся туда утром. А сейчас нам подобает обратить наши заботы к верховному королю, распорядиться, чтобы тело его было по-королевски обряжено и установлено в траурной зале, окруженное стражей, прежде чем оно будет отвезено к месту вечного упокоения. А уж тоща пусть желающие захватят с собой мечи и копья, и мы отправимся в путь.

Артур кончил. К нему через всю залу решительными шагами подошел Кадор, за ним Эктор, и Гвил, и отец Бедуира — король Бан, и еще десятка два рыцарей. Я неслышно отступил к стене, оставив его в окружении королевской стражи. По моему знаку слуга подняли и понесли кресло, в котором все это время лежало и цепенело тело короля, забытое всеми, кроме одного только плачущего Ульфина.

Выйдя незаметно из залы, я сразу же спешно послал слугу с наказом седлать для меня самого резвого коня. Другой слуга вынес мой плащ и меч, и скоро, не привлекая ничьего внимания, я прошел людными коридорами и выскользнул во двор.

Оседланный конь уже дожидался меня там. Мне показалось, я узнаю его, и действительно по сбруе я убедился, что это каурый Ральфа. Сам Ральф держал удила, и лицо у него было озабоченное, взволнованное. А за высокими стенами город гудел, как потревоженный улей, и повсюду горели костры.

— В чем дело? — спросил я. — Разве я не ясно передал: я еду один.

— Мне так и сказали. Конь — для тебя. Он резвее твоего и крепче на ноту, и ему знакомы лесные тропы. А встретится опасность… — Ральф не договорил, но я его понял. Этот конь был обучен в бою и в случае столкновения был бы не хуже третьей руки.

— Спасибо. — Я принял у него поводья и вскочил в седло. — Привратники предупреждены?

— Да. Мерлин. — Он все еще не выпускал поводья. — Позволь мне поехать вместе с тобой. Не тоже тебе пускаться в путь одному. У тебя есть злейший враг, и он не остановится ни перед чем.

— Знаю. Ты больше поможешь мне, если останешься здесь и проследишь, чтобы никто не выехал по моим следам. Ворота на запоре?

— Да. Я позаботился запереть их. Ни один всадник, кроме тебя, не выедет из этих ворот до той минуты, пока их не распахнут перед Артуром и остальными. Но мне доложили, что два человека успели выскользнуть вон, пока гости еще не вышли из залы.

Я нахмурился.

— Лотовы люди?

— Непонятно. Назвались гонцами, посланными на юг с известием о смерти короля.

— Никаких гонцов отсюда не отправляли, — решительно возразил я. Об этом я сам распорядился. Весть о смерти верховного короля, способная породить только страх и неуверенность, не должна была выйти за пределы этих стен до того, как к ней не прибавится другая — о новом короле и новой коронации.

Ральф кивнул.

— Знаю. Те двое улизнули как раз перед поступлением приказа. Может быть, кто-то — из пажей, например, — хочет получить награду, первым доставив на юг важную новость. Однако само собой, это могут быть и люди Лота. Но что у него на уме? Сломать меч Максена, как он сломал Утеров?

— Думаешь, это ему под силу?

— Н-нет. Но если он не сможет причинить вреда, зачем же ты сейчас туда скачешь? Почему не подождешь и не поедешь вместе с принцем?

— Потому что Лот сейчас и вправду не остановится ни перед чем, чтобы опровергнуть Артуровы права. Им руководит хуже, чем жажда власти, — страх. Он готов на все, только бы бросить тень на меня и подорвать веру людей в то, что меч — дар бога. Вот из-за чего я должен ехать. Бог сам за себя не заступится. Для того мы и здесь, чтобы сражаться за него.

— Ты хочешь сказать… Понимаю. Они могут осквернить часовню, разрушить алтарь… Если сумеют, то помешают тебе встретить там короля… И убьют сторожа, которого ты оставил блюсти святилище. Я прав?

— Да.

Он так дернул каурого за узду, что конь захрапел.

— Тогда неужто ты думаешь, что Лот не решится тебя убить?

— Думаю, решится. Но не сможет. А теперь пусти меня, Ральф. Я останусь цел.

— Ага. — В его голосе прозвучало облегчение. — Значит, звезды больше не сулят нам на сегодня смертей?

— Будет еще одна смерть. Но не моя. Однако с собой я не беру никого, чтобы не рисковать. Вот почему ты останешься здесь, Ральф.

— Господи, да если в этом все дело…

Я опустил поводья каурому на шею, и конь встрепенулся, перебрал ногами.

— У нас уже один раз был такой спор, Ральф, в тогда я уступил. Но сегодня — нет. Я не моту принудить тебя к повиновению, ты теперь не мой слуга. Но ты слуга Артура, я твой долг — быть с ним и доставить его в часовню живым я невредимым. А теперь отпусти меня. В которые ворота?