Мэри Стюарт - Хрустальный грот. Полые холмы

Его глаза вспыхнули.

— Ты поможешь мне?

— Да, я помогу тебе. Когда мы виделись в последний раз, я сказал, что еще, возможно, настанет время, которое вынудит нас действовать заодно. Это время пришло. Я еще не знаю, что должен делать, но это будет явлено мне, и исход этого — в руках божьих. Но в одном я могу помочь тебе уже этой ночью. Я могу помочь тебе заснуть. Нет, сиди и слушай… Если ты хочешь короноваться завтра, хочешь всенародно принять Британию под свою руку, то сегодня сделай так, как я говорю. Я приготовлю тебе отвар, от которого ты уснешь и, как обычно, возьмешь себе в постель девушку. Было бы неплохо, чтобы кто-нибудь, кроме твоих слуг, мог поклясться, что ты провел ночь у себя в опочивальне.

— Зачем? Что ты собираешься сделать? — Его голос напрягся.

— Я попробую поговорить с Игрейной.

Он подался вперед, сжав подлокотники кресла.

— Да. Поговори с ней. Если я не могу пройти к ней, то, может, это удастся тебе. Скажи ей…

— Минутку. Только что ты просил меня «заставь ее полюбить меня». Ты хочешь, чтобы я использовал любую силу и власть, чтобы привести ее к тебе. Если ты ни разу не говорил с ней о своей любви и никогда не видел ее, кроме как на людях, почему ты думаешь, что она придет к тебе, даже если путь будет свободен? Тебе известны ее мысли, милорд?

— Нет. Она не говорит ничего. Улыбается, потупив очи долу, и молчит. Но я знаю. Я знаю. Все мои прежние увлечения были словно отдельные ноты. Сложи их вместе — и получится песня. Она и есть эта песня.

Повисло молчанье. За его спиной в углу комнаты стояла кровать, приготовленная для сна. Над кроватью на стене в прыжке распростерся дракон из червонного золота. В отблесках пламени он двигался, выпуская когти.

— Когда мы говорили в последний раз, — внезапно произнес Утер, — там, среди Нависших Камней, ты сказал, что тебе ничего от меня не нужно. Но, клянусь всеми богами, Мерлин, если ты поможешь мне сейчас, если я получу ее и все сойдет гладко, тогда ты можешь просить меня о чем угодно. Клянусь.

Я мотнул головой, король умолк. Полагаю, он видел, что я больше не думаю о нем; иные силы овладели мной, наполняя освещенную огнем комнату. Дракон вспыхивал и мерцал на темной стене. И в тени дракона возникла новая сущность, сливаясь с огненным король-символом — пламя к пламени. Пламя словно когтистой лапой ударило мне в глаза. Я закрыл их, и наступила тишина. Когда я снова открыл глаза, огонь погас и стена почернела. Я посмотрел на короля, неподвижно сидевшего в своем кресле и не сводившего с меня пронзительного взгляда. Очень медленно я произнес:

— Об одном я попрошу тебя сейчас.

— Да?

— Когда я приведу ее к тебе и все сойдет гладко, ты зачнешь с ней ребенка.

Он ожидал чего угодно, но только не этого. Утер удивленно уставился на меня, потом неожиданно рассмеялся.

— Наверняка, и это в руках богов?

— Да, бог поможет вам.

Он выпрямился в кресле, будто с его плеч свалился непомерный груз.

— Если я взойду к ней, Мерлин, обещаю сделать все, что будет в моих силах. И все остальное, о чем бы ты ни попросил меня. Я даже буду спать сегодня ночью.

Я поднялся.

— Тогда я пойду приготовлю снадобье и пришлю его тебе.

— А ты повидаешься с ней?

— Я увижу ее. Доброй ночи.

Ульфин стоя дремал за дверью. Увидев, что я вышел в коридор, он часто замигал, прогоняя дремоту.

— Мне войти?

— Через минуту. Сперва пойдем ко мне, я дам тебе для него напиток. Проследи, чтобы он его выпил. Этот отвар поможет ему заснуть. Завтра нам всем предстоит долгий день.

В углу, завернувшись в синее одеяло на горе подушек, спала девушка. Когда мы проходили мимо нее, я увидел изгиб обнаженного плеча и прядь прямых каштановых волос. Она выглядела очень юной.

Я вопросительно поднял бровь, и Ульфин кивнул, затем с невысказанным вопросом качнул головой в сторону закрытой двери.

— Да, — ответил я. — Но позже. После того, как заставишь его выпить отвар. Пусть она пока спит. У тебя такой вид, что тебе и самому не мешало бы поспать.

— Если он будет спать сегодня, то, может, и я вздремну. — Он едва заметно улыбнулся. — Приготовь отвар покрепче, а, господин? И чтобы он был приятным на вкус.

— Ну, он его выпьет, не бойся.

— Я думал не о нем, — осмелев, произнес Ульфин. — Я имел в виду себя.

— Тебя? А, понимаю, ты хочешь сказать, что тебе, возможно, придется отведать его первым?

Он кивнул.

— Ты должен пробовать все? Его пищу? Даже любовные снадобья?

— Любовные снадобья? Для него? — Он уставился на меня с открытым ртом. Затем рассмеялся. — Ах, ты шутишь!