Андрей Астахов - Девятый император

– Н-ночью, – добавил староста.

– Липка, налей меду гостям, – велел Хейдин, заметив, что девушка нервничает. – Значит, ночью и в лесу? И что же я делал в лесу и ночью?

– Про то нам неведомо, – ответил Додоль, нимало не смутившись. – Только сказывали, в наряде ты был воинском и при мече. Ныне сами видим, что про меч – правда.

– Так дядька мой и есть воин, – вставила Липка, подавая гостям чаши с медом. – Он из Новгорода ехал но делу княжескому и с дороги сбился. Конь у него зверя какого-то напугался, понес и в Марухиной трясине утоп. Так ведь, дядя Олекса?

– Верно, – подтвердил Хейдин. – Глупый был конь, молодой.

– М-да, – тощий Додоль отведал меда, крякнул довольно. – Гиблое место эта Марухина трясина, кажный год кто-нибудь там тонет. Как же сам выбрался?

– А я за ветку схватился, – на лету сочинил Хейдин, – и выбрался.

– Бог т-тебя спас, – кивнул староста.

– Да вы ешьте, – Липка подлила меду в чаши. – Тебе налить, стрый? [23]

– Налей, – Хейдин усмехнулся; пока еще непонятно, в какую сторону эти двое повернут разговор, но виртуозная ложь Липки явно усыпила их подозрения – по крайней мере те, с которыми они пришли в этот дом. – Пейте мед, или не хорош?

– Хорош, хорош! – Додоль с готовностью припал губами к чашке. – Ты-то, боярин Олекса, не иначе как в Торжок ехал?

– В Торжок, – Хейдин почувствовал, что теперь нужно говорить обдуманно, чтобы не вызвать новых подозрений. – А что?

– Н-новости худые п-приходят, – заговорил Дорош Иванкович. – Всё о в-войне говорят. Мол, враги на нас идут б-безбожные, всех в полон в-возьмут.

– В Новгороде о том мало говорят, – беззаботно сказал Хейдин. – Будет война, будем воевать. На то и воины нужны, чтобы сражаться.

– Ты, боярин Олекса, по всему видать, муж храбрый и воинственный, – заметил Додоль. – Слава Богу, есть у земли русской такие вот богатыри! Жаль, раньше ты у нас не бывал, а то свели бы с тобой приятельство, привечали бы в Чудовом Бору, как родного…

Хейдин уловил в словах тощего недоверие, подивился хитрости и коварству тощего крестьянина. Зацепился Додоль за то, что раньше не видел Хейдина в Чудовом Бору гостем у «родственницы». Ну что ж, он тоже за словом в карман не полезет.

– Так я только полгода назад узнал, что у меня есть племянница, – сказал он. – Родственник мой, двоюродный брат Феодор Угличанин, в болезни мне открылся. Признался он мне, что есть у него дочь в Чудовом Бору. Так я и узнал про Липку.

– Д-дочь? – Староста уставился на девушку. – Д-дочь Феодора?

– Она самая, – подтвердил Хейдин. – Мне ведь Феодор все рассказал, как на духу. Как невесту его суздальские разбойники взяли насильно, опозорили. И как она потом отказалась за брата моего замуж идти, хотя была от него в тягости. Феодор с тяжестью этой на душе много лет жил. Хотел приехать, забрать Липку, да боялся, что дочь его видеть не захочет… Липка, что ты?

Девушка замотала головой, закрыла ладонями лицо, скрывая набежавшие слезы. Хейдин удивленно подумал, что такой странной девушки ему еще не приходилось встречать. Знает ведь, что он плетет небылицы – и все равно расплакалась.

Секунду спустя Липка еще больше удивила его. Все случилось в несколько мгновений: девушка бросилась к Хейдину, обняла его, поцеловала и бросилась вон из горницы. Хейдин едва не выскочил за ней следом, чтобы вернуть обратно, однако сдержался, понимая, что не положено ему бегать за крестьянкой. Чтобы хоть как-то скрыть свое смущение, ортландец залпом выпил чашу меда. Крестьяне немедленно сделали то же самое.

– Вот стал-быть как, – вздохнул Додоль, вытирая ладонью усы. – Думали, что отца у нее нет, а оказалось-то…

– Т-ты не серчай на нас, б-боярин, – сказал Дорош Иванкович, тараща белесые глазки на Хейдина. – Мы к ней завсегда к-как к родной…

– Знаю! – Хейдин махнул рукой. – О чем еще просить хотите?

– Мы ведь главного-то тебе не сказали, боярин-ста, – спохватился Додоль, которому мед придал храбрости. – Ты, по всему видно, воин знатный, опытный. А времена нонче лихие, разбойничьи. Уж коли занесло тебя в нашу убогую деревушку, то, может, согласишься ты за вознаграждение при случае пас, худородных, оборонить от воров?

– Нанять меня хотите? – Хейдин не ожидал такого поворота беседы. – А цену какую предложите?

– Люди мы небогатые, худые, злата-серебра у нас нет. Разве вот скорой [24]можем заплатить.

– Ты, верно, не расслышал, что тебе девушка сказала, – отвечал Хейдин, – или понял плохо. Я здесь проездом и лишь по случаю задержался в ваших краях. Хочешь, чтобы я свое дело ради вас оставил?