Роман Суржиков - Фэнтези-2016 - Стрела, монета, искра

- Кто же еще?! - воскликнул он, подходя к сестре. - Я, во плоти! Пощупай и убедись.

Эрвин протянул ей руки ироничным жестом. Иона схватила их, с судорожной горячностью ощупала ладони, плечи, шею, провела пальцами по щекам.

- Да что с тобою?! - воскликнул Эрвин. - Это я, твой брат! Я жив и здоров!

- Я чувствовала... - сдавленно прошептала Иона, - знала, что с тобою беда... Ветер принес, небо рассказало. Чувствовала, что тебе очень плохо... боялась, что ты...

- Умер?.. - Эрвин обнял ее. - Ты не слишком ошиблась, дорогая сестрица. Но, тем не менее, я жив.

Кажется, теперь она поверила - и всхлипнула.

Эрвин заметил странное одеяние сестры и попробовал пошутить:

- Теперь здесь такая мода - ходить босиком в ночных сорочках? Я сильно отстал от светской жизни.

- Мне не спалось, - ответила Иона. - Много ночей так: ложусь, но сон уходит. Слушаю шаги, голоса, жду... Сегодня был шум... и я поняла, что ты вернулся. Милый Эрвин, что же с вами было?..

- Не сейчас. Довольно тревог для этого вечера. Лучше скажи, что у вас происходит? Все как-то странно.

Он успокоился, едва увидел Иону. Она свободна - значит, нет ни мятежа, ни переворота. Нечто поменялось в укладе жизни - только и всего.

- Странно?.. - повторила Иона. - Все странно. Жизнь повернулась с тех пор, как ты уехал. Все не на месте. Кривое отражение...

- Как отец?

- Отец?.. - переспросила сестра, и снова: - Отец?..

Раздались шаги. Артур Хайрок - кастелян Первой Зимы - подошел к Эрвину.

- Милорд, желаю здравия. Прошу пройти со мной. Отец вас ждет.

- Джемис, за мною, - махнул Эрвин и пошел за кастеляном.

- Отец ждет?.. - воскликнула Иона вослед брату. - Тебе не сказали? Тебе ничего не сказали!

Каблуки стучали о камни. Скрипнула калитка внутреннего двора, затем - дверь герцогских покоев. Оказавшись внутри, Артур взял факел из кольца на стене. Во дворе он обходился без света.

- Что с отцом? - спросил Эрвин.

- Милорд... вы сейчас узнаете.

- Что произошло?! Отец погиб? Отвечайте!

- Нет, милорд, его светлость жив... - голос кайра звучал нетвердо - впервые на памяти Эрвина.

- Тогда в чем беда? Что происходит, наконец?

Артур не ответил. Двое часовых отшатнулись с дороги, пропуская их к дверям отцовской спальни. Герцог примет нас в спальне?!

Кастелян распахнул дверь, шагнул внутрь.

- Ваша светлость, лорд Эрвин София здесь.

Он отступил в сторону, давая Эрвину увидеть внутренность комнаты.

Обильно горели свечи - не меньше дюжины. В комнате были люди: граф Лиллидей, барон Стэтхем, полковники Хортон и Блэкберри - первые военачальники земли Ориджин. Герцогиня София Джессика сидела на постели рядом с мужем. При виде сына она схватилась ему навстречу и обняла, но как-то несмело, осторожно, молча.

Герцог лежал, не поднимая головы.

Эрвин двинулся к нему:

- Милорд, я приветствую...

И оцепенел. Замер на полпути, едва смог рассмотреть. Лицо отца имело цвет булыжной мостовой. Кожа - шероховатая, сухая - покрылась сетью трещин. В огромной герцогской кровати под алым балдахином лежала гранитная статуя.

- Это... матушка, милорды, это... - Эрвин крутанулся на месте, обводя глазами всех, ища того, кто опровергнет, отрицательно качнет головой.

Все, как один, отвели взгляды. Никто не встретился с ним глазами, даже мать.

- Каменная хворь, милорд, - глухо, будто из бочки, сказал кастелян. - Его светлость захворал вскоре после вашего отъезда. Хворь уже достигла полного развития.

Вместе с матерью Эрвин подошел к постели.

Каменная хворь. Боги.

Если есть что-то хуже смерти в бесчестии и смерти в нищете, то это - каменная хворь.

Самые страшные моры убивают человека за неделю или месяц. Но каменная хворь - не мор. Она не несет с собою смерть, по крайней мере - быструю. Она лишь превращает кожу в камень. Медленно, день за днем, кожа теряет гибкость, отвердевает, запечатывает человека в саркофаге. Если напряжением мускулов человеку удается согнуть ногу или руку, то кожа на сгибе хрустит и ломается, как древесная кора. Трещины никогда не заживают, но и кровоточат слишком слабо, чтобы хворый истек кровью.

А с какого-то момента мышечных усилий уже не хватает, чтобы пошевелиться. Человек обращается в неподвижный предмет - бревно, каменного истукана. Трещины на коже, возникшие раньше, позволяют груди подниматься, впуская в легкие воздух. Трещины на скулах оставляют крохотную свободу челюсти. Человек может приоткрыть рот и выдавить несколько слов.

- Здравствуй, сын, - процедил герцог Десмонд Ориджин.

- Милорд, я...