Мэри Стюарт - День гнева. Принц и паломница

— Стража? В чем дело, что случилось?

— Приказ короля, господин, — деревянно ответил стражник.

— Приказ не впускать меня? Или не выпускать?

— М-м-м, не выпускать, то есть, я хотел сказать, присматривать за вами, м-м… мой господин. — Стражник прочистил горло, явно чувствуя себя неуверенно, и попытался загладить свои слова: — Я думал, вы все спите в покое, молодой господин. Так ты, вероятно, был у своей госпожи королевы?

— А, выходит, еще и королевский приказ докладывать о наших передвижениях? — Мордред дал повиснуть молчанию, глядя, как переминается с ноги на ногу стражник, потом улыбнулся. — Нет, я был не у королевы Моргаузы. Ты всегда спрашиваешь гостей короля, где они проводят ночь?

Рот стражника медленно приоткрылся. Мордред без труда прочитал его мысли, ясно отразившиеся на лице солдата: удивленье, веселье, соучастье. Запустив свободную руку в кошель у пояса, он достал монету. До того они и так говорили вполголоса, но теперь он заговорил еще тише:

— Ты никому не скажешь?

Лицо стражника расплылось в ухмылке.

— И впрямь никому, господин. Прошу прощения, господин. Спасибо, господин. Доброй ночи, господин.

Проскользнув мимо него, Мордред крадучись вошел в спальный покой.

Сколь тихо он ни старался двигаться, Гавейн, проснувшись, приподнялся на локте и тут же потянулся за кинжалом.

— Кто здесь?

— Мордред. Говори тише. Все спокойно.

— Где ты был? Я думал, ты преспокойно спишь в своей постели.

Мордред не ответил. В его привычке было молчать, как свечу гася дальнейшую беседу. Он обнаружил, что если не давать ответа на неловкий вопрос, собеседник почти никогда не задает его снова. Он не знал, что такое открытие делают обычно в зрелые годы и что люди, слабые духом, не делают его вовсе. А потому, не сказав ни слова, он подошел к своей постели и только тогда, будучи скрытый контрфорсом, бросил на постель свой узел, а поверх него плащ. Гавейну не следует знать, что под плащом он был одет по-дорожному.

— Мне показалось, я слышал голоса, — прошептал Гавейн.

— У дверей поставили стражников. Я говорил с одним из них.

— А… — Как и рассчитывал Мордред, стража не особенно заинтересовала Гавейна. Гавейну, вероятно, просто не пришло в голову, что в Регеде такую стражу выставляли впервые. Он скорее решил, что Мордред просто выходил до ветру. Он снова лег. — Это, наверно, меня и разбудило. Который час?

— Должно быть, далеко за полночь, — мягко произнес Мордред, заматывая пораненную руку тряпицей. — А выезжаем мы рано поутру. Лучше сейчас выспаться перед дорогой. Доброй ночи.

Некоторое время спустя Мордред заснул. В полулиге от замка, на краю обширной лесистой земли, что звалась Диким лесом, молодой дикий кот уселся у корней огромной сосны и принялся чистить свой жесткий мех, слизывая с него запах неволи.

К утру стало очевидно, что предостереженье Нимуэ дошло и до ратников Артурова эскорта. В дороге стражники бдительно следили за тем, чтобы никто из оркнейцев не отставал и чтобы все они держались поближе друг к другу, но делали это со всевозможным тактом и уваженьем, словно такое обращение со свитой королевы превращало их из тюремщиков в почетную стражу. Моргауза так и восприняла их повеленье. Так же приняли его и четверо младших принцев, которые ехали не спеша и болтали и смеялись со стражником, но Мордред, верхом на добром коне, глядя на открытые всем ветрам вересковые пустоши, маняще раскинувшиеся по обе стороны тракта, беспокойно перебирал поводья и молчал.

Они достигли гавани слишком скоро. И первое, что бросилось им в глаза, был «Орк», одиноко стоявший у пристани. Буря, как объяснил им капитан эскорта, лишь слегка потрепала «Морской дракон», а потому королевский корабль продолжил свой путь на юг; ему и его ратникам придется теперь плыть вместе с королевой и ее свитой на «Орке». Моргауза была раздосадована, но, поскольку ее уже начали одолевать недобрые предчувствия, которые она боялась выказать, она подчинилась давлению обстоятельств и вместе со свитой и ратниками поднялась на борт. На корабле теперь стало тесновато, но ветер спал, и плаванье к эстуарию Итуны, а оттуда на юг вдоль побережья Регеда было спокойное и даже приятное.

Мальчики проводили все время на палубе, глядя, как проплывают мимо поросшие лесом холмы. За кормой корабля с криками носились чайки. Однажды «Орку» пришлось прокладывать себе путь через флотилию рыбацких лодок, а как-то раз, в крохотной бухточке на холмистом берегу, они видели, как какие-то люди верхом на пони сгоняют в стадо скот (очевидно, краденый, заметил Агравейн скорее с одобрением, чем с порицаньем), но помимо этого им не встречалось никаких признаков человеческого жилья. Моргауза не покидала своей каюты. Матросы учили мальчиков вязать узлы, а Гарет пытался играть на дудочке, которую один из матросов вырезал из камыша. Все до единого принцы смастерили себе удочки и не без успеха занимались рыбалкой, а потому поглощали обильные трапезы из свежезапеченной рыбы. Мальчики были преисполнены бурной жажды приключений и предвкушения ослепительного будущего, которое, по их мнению, их ожидало. Даже Мордреду временами удавалось позабыть о страхе, нависшем над ним черной тучей. Единственной ложкой дегтя было молчание эскорта. Мальчики пытались расспрашивать ратников — младшие принцы с невинным любопытством, Мордред с осторожной хитростью, — но солдаты и их капитаны готовы были поведать не больше, чем королевский посланник. О приказах Верховного короля или о планах на их будущее они не узнали ничего.