Анна Гаврилова - Упрямое счастье, или Воспитание маленького дракона

— Вы думаете, что труп пролежал в склепе около пяти лет? — уточняет Сиция. И добавляет: — Но почему так долго? Почему его не обнаружили раньше?

Дантос пожимает плечами, делает новый глоток из бокала, и говорит:

— Я не люблю посещать склеп. А прислуга, зная о моём отношении, тоже открывать эту дверь не торопится.

— Ах, ну конечно, — графиня переходит на шёпот и говорит сейчас всё-таки не Дану, а самой себе: — Конечно, та жуткая смерть вашего отца. Она же именно в склепе случилась.

Раздаётся тихое «кхе-кхе» — это Катарина напоминает матери о чувстве такта. Ну а «дремлющий» в кресле дракон невольно вздрагивает.

Отца светлости убили в склепе? Ну надо же… Да, если вдуматься, это многое объясняет.

Убийство — это всегда ужасно, но участь, постигшая родителя Дантоса, была особенно страшной. Он попал в руки людей, близких к Братству Терна, и стал жертвой ритуала, смысл которого забрать максимум крови. То есть его подвесили вниз головой, а потом перерезали артерию… Ну а дальше…

Нет. Нет, додумать не получается. Люди из Братства Терна интересовались метаморфами, поэтому мы знаем о фанатиках больше, чем обыватели. Более того, старейшина Ждан давал прочесть подробное описание ритуала и его последствий — в смысле описание того, как место преступления выглядит и в каком состоянии находится труп.

Со времён моего обучения прошли годы, но то описание помню отлично — неудивительно, что к горлу подкатывает тошнота, а к глазам слёзы. И если Дантос, которому на момент смерти отца то ли семь, то ли восемь было, место убийства видел, то его нежелание посещать склеп очень понятно.

Ну а если добавить сюда скорую смерть матери и появление в замке регента, который, кстати, очень сильно саркофагами интересовался, то картина совсем грустной становится. И да, удивляться тому, что усыпальницу не посещали несколько лет, не приходится.

— А запах? — вырвал из мыслей голос Катарины. — Там, должно быть, ужасно пахло?

Маленький дракон мысленно поморщился и пожелал всем приятного аппетита, но кернская аристократия оказалась не брезгливой. Как и примкнувший к ней маг. Он-то и сказал:

— Запаха не было. Труп даже не разложился, а просто засох.

— А разве такое возможно? — удивилась Сиция.

Вернон кивнул и принялся блистать знаниями:

— Человек умер от сложнейшего заклинания, построенного на магико-алхимической основе. Это же заклинание, вернее, вызванная им болезнь, поспособствовали мумификации. Причём мумификация протекала стремительно — гораздо быстрее, чем обычно. Ну а в том, что касается запаха: сухое, как понимаете, почти не разлагается. То есть и запах отсутствует.

Из всей этой тирады графиня выцепила только одно.

— Болезнь? — переспросила женщина нервно.

Вот только испугаться до такой степени, чтобы сбежать из замка, увы, не успела.

— Не волнуйтесь, — сказал маг. — Болезнь не заразна.

Леди Сиция шумно выдохнула и вновь подцепила на вилку лист салата. А через пару минут разговор свернул в иное, менее драматичное русло. Причём инициатором и главным дознавателем была уже не Сиция, а юная Катарина.

Девушка пристала к Дантосу на предмет Императорского театра: как давно Дантос там бывал, как оценивает игру новой примы, и прочее, прочее, прочее…

Блондинчик отвечал сперва неохотно и односложно, что подсказывало — поклонником театра он всё-таки не является, но потом разговор оживился и потёк быстрее.

Причина? Ну скажем так… Катарина постаралась.

Бледная виконтесса слушала каждую реплику светлости с подчёркнутым вниманием, принимала каждое слово со щенячьим восторгом и глядела на мужчину самыми влюблёнными глазами. А ещё слегка тупила, давая Дантосу возможность объяснять и делать некоторые отступления от темы.

При этом и Вернон, и леди Сиция из разговора выпали, то есть Дан и Катарина считай тет-а-тет общались. И этот междусобойчик откровенно бесил!

Впрочем, тот факт, что титулованная малолетка заигрывает с моим герцогом, бесил в тысячу раз сильнее, но я держалась. Правда, ровно до тех пор, как разговор свернул в уже знакомое русло и вновь коснулся меня.

— Я помню выступление Астры в цирке, — с нотками всё того же восторга сказала Катарина. — Она так замечательно прыгала через обруч. А ещё на задних лапах ходила и пела под дудочку.

— Да, Астра — большой талант, — хмыкнул герцог.

Ну а Катарина…

— Мы можем надеяться на то, что Астра нам что-нибудь покажет? Станцует, споёт или хотя бы через тот же обруч попрыгает?