Говард Лавкрафт - Сомнамбулический поиск неведомого Кадата

Капитан повел Картера к могучему храму, который располагался посреди обнесенного стеной сада на огромной круглой площади, от которой лучами, точно спицы колеса, расходились улицы. Семь арочных ворот сада, украшенные теми же резными ликами, что прибиты на городских воротах, всегда растворены, и люди с благоговением гуляют по мощеным тропинкам и аллейкам, окаймленным причудливыми изваяниями и святилищами местных богов. В многочисленных здешних фонтанах и прудах отражается мерцающее пламя треножников на высоком балконе, все водоемы сложены из оникса, и в них плещутся крошечные блестящие рыбки, которых ныряльщики ловят в океанском глубоководье и потом приносят сюда. Когда глубокий рокот главного храмового колокола плывет над садом и ему отвечает стройный хор рожков, виол и певчих, доносящийся из сторожек у семи садовых ворот, из семи дверей храма выходят семь длинных процессий жрецов в масках и клобуках, в черном одеянии; в вытянутых руках все они несут золотые чаши, над которыми клубится странный дым. И эти семь процессий слаженно маршируют довольно необычным шагом, выбрасывая далеко вперед негнущиеся ноги, и уходят по аллеям, ведущим к семи сторожкам, в которых они скрываются, чтобы больше уже не появиться. Говорят, что сторожки соединяются с храмом подземными ходами и длинные процессии жрецов возвращаются по ним в храм, а еще говорят, что бесчисленные ониксовые ступени подземелья ведут к заповедным тайнам, которым не суждено быть разгаданными. Лишь немногие намекают на то, что жрецы в масках и в клобуках вовсе даже и не человеческие существа.

Картер не вошел в храм, ибо никому, кроме царя в маске, это не позволено. Но прежде чем он покинул сад, настал час бить храмовому колоколу, и прямо над головой гостя раздался оглушительный удар колокола, а за ним последовало завывание рожков, виол и голосов из семи сторожек близ садовых ворот. И вот на семь аллей выступили длинные процессии жрецов с чашами в руках, и величава была их поступь, и в душе путешественника зародился страх, какой нечасто могут вызвать жрецы-люди. Когда же последний из них скрылся из вида, Картер покинул сад, заметив перед самым уходом пятно в том месте на мостовой, где только что пронесли чаши. Даже капитану не понравилось это пятно, и он увлек гостя поскорее к холму, где стоит чудесный многокупольный дворец царя в маске.

Ко дворцу вели узкие крутые тропинки, но лишь по одной из них, широкой и кривой, выезжает царь со своей свитой на яках или на повозках, запряженных яками. Картер и его проводник взошли по ступенчатой аллее, которая тянулась между высоких стен, украшенных таинственными золотыми знаками, под балконами и эркерами, откуда порой доносились нежные аккорды или дуновения экзотических ароматов. А прямо перед ними высились исполинские стены с могучими опорами, теснились луковичные купола, коими так славится дворец царя в маске, и вот наконец они прошли под огромной черной аркой и вступили в сад монарших удовольствий. Тут Картер невольно остановился, едва не лишившись чувств от невиданной красоты, ибо ониксовые террасы и колоннады, веселые кадки с цветами и хрупкие цветущие деревца вдоль золотых изгородей, медные вазы и треножники с изумительными барельефами, казавшиеся почти живыми статуи из черного с прожилками мрамора, фонтаны с выложенным базальтовыми плитами дном, где плавали блестящие рыбки, крошечные храмы для радужных певчих птиц на верхушках резных колонн, филигранная резьба величественных бронзовых ворот, и цветущие лозы, облепившие каждый дюйм отполированных стен, — все сплелось в дивное зрелище, чье великолепие казалось невероятным, а то и попросту невозможным даже в мире сновидений. Под серым сумеречным небом все это казалось искрящимся и переливающимся миражом, и великолепный купол узорчатого дворца впереди, и фантастические очертания неприступных горных пиков вдали справа. Немолчно пели пташки и фонтаны, и аромат редчайших цветов овевал незримым покровом удивительный сад. Кроме них, тут не было ни единой живой души, и Картер тому был несказанно рад.

Потом они свернули и стали спускаться по ониксовым ступеням вниз, ибо никто не только не смеет входить во дворец, но даже не может смотреть долго на колоссальный центральный купол, ибо, говорят, там скрывается праотец всех сказочных птиц шантак и насылает на любопытных мучительные сны. Потом капитан повел Картера в северные кварталы города, к воротам Караванов, где располагаются таверны торговцев яками и добытчиков оникса. И там в излюбленной таверне каменотесов они распрощались, ибо капитана ждали неотложные дела, а Картер сгорал от нетерпения порасспросить каменотесов о таинственной северной стране. В харчевне с низким потолком яблоку негде было упасть, и путешественник скоро разговорился кое с кем, выдав себя за опытного добытчика оникса, которого, мол, интересуют ониксовые карьеры Инкуанока. Однако все, что он услыхал, уже было известно ему, ибо каменотесы робели, едва речь заходила о холодной пустыне на севере и о каменоломне, которую люди стараются обходить далеко стороной. Они боялись таинственных посланцев из-за гор, где находится Ленг, и злых сил и безымянных часовых, затаившихся далеко на севере среди скал. И еще они шепотом говорили, что сказочные птицы шантак вовсе не живые существа, и очень хорошо, что пока ни одному человеку не удалось их увидеть (ибо, как гласит легенда, праотец шантаков, обитающий в куполе царского храма, по ночам выходит на охоту).