Юрий Кондратьев: Чужие среди своих

Похоже я слишком ее замучал… После моих слов: “… ну а теперь наводишь на цель и нажимаешь спуск…” — раздался выстрел. Сообразив, что сдалала что-то не то, жена ошалело взглянула на меня и в испуге бросила пистолет на постель. Страшного конечно ничего не случилось, но представив что сейчас наша комната превратится в газовую камеру, в которой мы будем исполнять роль подопытных кроликов при отсутствии противогазов, я действовал молниеносно. Разговаривать было некогда, поэтому схватил ее за руку и бегом выволок из квартиры в коридор. Наказав ждать меня здесь, сделал глубокий вздох и задержав дыхание нырнул обратно. Окно в кухне и балконную дверь распахнул настежь и выскочив на угол балкона, стал пытаться отдышаться. Должен признать, что газ в патронах действительно был качественным. Даже того количества, которое успело остаться на мне за те секунды, пока я тратил на открывание окна на кухне и балконной двери, оказалось вполне достаточно, чтобы я чувствовал себя на грани отключения. Перевалившись далеко за перила я дышал как та рыба, при этом стараясь подавить тошноту. С тошнотой вроде справился, осталось только надышаться морозным воздухом и прийти в себя. Однако, отдышаться мне не дали. Сверху раздался голос.

— Юра, не слышал, вроде где-то стреляли?

Оказывается мой друг Валера тоже вышел на свой балкон.

— Да это я стул уронил. Так что не переживай. А вы еще не спите?

— Нет. Я видик смотрю, Люба готовит.

— Ну и хорошо. Ничего, если мы к вам сейчас заглянем, спросить кое-что нужно.

— Да Бога ради! И чего спрашиваешь? Надо — заходи. А чего это ты такой воспитанный стал, разрешения спрашиваешь? Раньше вроде этим не страдал. Или случилось что?

— Приду, расскажу. Жди.

Набрав воздуха в легкие, промчался через квартиру и выскочил в коридор, плотно закрыв за собой дверь. Жена дисциплинированно ждала.

Поднялись на следующий этаж. Валера уже стоял в раскрытых дверях. Когда я проходил мимо него в квартиру, он стал ко мне принюхиваться.

— А чем это от тебя так странно припахивает? Такое впечатление, будто тебя сутки в дерьме вымачивали и отмыли небрежно?!

— А смеяться не будешь?

— Есть над чем? С превеликим удовольствием! … Да не буду, чес-с-слово.

Слова он конечно не сдержал. Когда я ему рассказал, то он от хохота сполз с дивана и минут десять катался по полу на ковре, держась за живот и утирая слезы. Когда слегка отошел, то сказал, что сегодня нам дома уж точно не ночевать. Как будто я этого и сам не знал. Ну а по такому поводу решили мы наших женщин отправить в постель, а сами засели на кухне. Поговорить нам было о чем, да и бутылочка нашлась очень кстати, как первое средство против отравления. Так и просидели до самого утра. Утром отправились с женой обратно. В общем коридоре еще оставался легкий запашок. Но не думаю, чтобы кто-то из жильцов был таким подкованным определить его происхождение. А в квартире нашей царила настоящая зима, только что снега недоставало для полного счастья. Зато и запаха уже не осталось. А если верить, что тараканов таким же методом раньше выгоняли из изб, то тогда полная гарантия, что мы их тоже не увидим.

Вот так и окончилось то смешное приключение. Еще раз подтвердились мудрые слова — “наука требует жертв”. Жертву мы принесли, но надеюсь не напрасно, если иметь в виду тараканов и мышей.

Пора было задумываться о будущем.

Когда прежний директор был, старался он мне помочь, написал письмо, что администрация базы отдыха ходатайствует перед мэрией о моей прописке в служебной квартире. Все бумаги от нашего министерства он оформил с печатями солидными. А я со своей стороны тоже усилия приложил. Много времени угробил на поездки в Москву, стояния в бесконечных очередях, но все же удостоверение вынужденного переселенца получить сумел, хотя и с огромным трудом.

Правда, стоять в этой очереди несладко было. То, что в духотище на нескольких квадратных метрах в темном, низком коридорчике, чуть не сотня народу клубилась, так то не самое страшное, к этому у нас все люди привычные. Гораздо страшнее было разговоры слышать, которые меж людьми велись. Иной раз хотелось уши зажать, и бежать куда угодно. Столько горя людского на этих нескольких метрах скопилось, столько трагедий, что даже представить невозможно. Кто-то свою судьбу рассказывал, зажимая рыдания, а кто-то абсолютно спокойно, слезы уже кончились. Никогда не забуду одну женщину, которая безучастно, смотря в пространство, без какой-либо интонации, как робот, рассказывала как на ее глазах мужа и троих маленьких детей резали. И такие жуткие детали вставляла, даже не задумываясь, которые выдумать просто невозможно. И ее безжизненный голос и был самым страшным. Наверное, она уже была не в себе, но это и к лучшему, ведь в здравом уме такого пережить просто немыслимо.