Юлия Плагина - Невеста на одно место

За три месяца до основных событий…

Старинная деревянная церквушечка, чуть ли по швам не трещала — такое количество праздного народа хотело посмотреть на бракосочетание красавицы Елизаветы и младшего графа де Лаберо. Журналисты были абсолютно везде: нагло затесались среди разношёрстных гостей, профессионально маскировались под кадки с живыми цветами, и даже свисали вниз головой со второго этажа, по-обезьяньи цепляясь подтяжками за выступающие шляпки гвоздей. И, поверьте, в этом нет ничего удивительного, ведь закоренелый холостяк с хорошим приданым наконец-то дотащил очередную невесту до благочестивого священнослужителя! Любопытные зеваки, обсмаковывая гардероб и драгоценности богачей, обступили церковь со всех сторон, образуя живой коридор, и жарко перешептывались, обсуждая убранство маленького храма. Да и было, собственно говоря, что обмусоливать-то!

Издевательски роскошная гирлянда из белых роз висела над входными резными дверьми, которые были окружёны большими кадками с кроваво-красными георгинами. Красная ковровая дорожка с белыми витиеватыми вставками пролегала от выложенного плиткой дворика до внутреннего помещения храма. По краям от неё стояли специально обученные девушки, которые с милыми улыбками на симпатичных личиках посыпали брачующихся лепестками роз. Призванная сдерживать людской натиск стража была обряжена в нежно-розово-сиреневые камуфляжные костюмы, спроектированные самим гуру портного дела — Габанини. Внутри церкви было всё чинно, именно так, как и положено степенному храму с многолетним стажем — разнообразные иконы в деревянных рамах, стоящие на иконостасах, золотистые лампады, свечи, высокие канделябры и церковный хор, плюс, что, кстати говоря, очень удивительно, замечательная акустика.

Перед празднично одетым уже немолодым батюшкой стояли брачующиеся: стройная, словно тростиночка, девушка в пышном свадебном платье с длинной фатой, и импозантный молодой человек в чёрной маске, закрывающей верхнюю часть лица. Невеста по традиции неистово сжимала красивый букет из орхидей и нервно хихикала, а жених цепко держал за руку свою, без пяти минут, как жену и так же неврастенически улыбался — видимо, для этого таки были обоснованные причины.

— Согласен ли ты, Бернардо де Лаберо, взять в жёны эту замечательную девушку — Елизавету Копейкину? — Степенно вопрошал батюшка, придерживаясь традиционного плана бракосочетаний.

— Да, — без запинки возвестил жених, и женская половина толпы нервно сглотнула, так у него был чувственен голос.

— Согласна ли ты, Елизавета Копейкина, взять этого прекрасного мужчину в мужья — Бернардо де Лаберо? — Всё так же степенно вопрошал невозмутимый батюшка, видимо, уже не в первый раз проводя подобную церемонию.

Девушка на пару секунд задумалась, затем посмотрела на пышный букет, потом на жениха, следом на шикарное кольцо с бриллиантом, который был размером с булыжник от мостовой, и опять на Бернардо. На лице влюблённой Елизаветы крупными буквами проступили все мыслимые и немыслимые сомнения, страхи и треволнения. Тонкие бровки сошлись на переносице, а алчный… Миль пардон, влюблённый взгляд снова застопорился на изящном колечке.

— Да, я согласна, — улыбнулась, наконец, она. Жених и всё его семейство облегчённо выдохнули, услышав заветные слова, но тут из-под фаты снова раздался звонкий и в меру ехидный голосок. — Но при одном условии: пусть Бернардо откроет полностью лицо!

Жених пробормотал сквозь зубы какое-то ругательство, за что тут же получил укоризненный взгляд от батюшки, и потому покаянно замолчал, с неприязнью косясь на молодую жену, храбро отгородившуюся от него орхидеями.

— Таковы требования Елизаветы, сын мой, и ты не вправе отказать ей, — проговорил церковнослужитель, когда пауза затянулась до неприличия.

Глубоко вздохнув, молодой человек медленно, словно нехотя, поднял руку к лицу, при этом другой продолжая крепко сжимать хрупкую ладошку Елизаветы, и резким, можно даже сказать решительным движением сорвал маску. Толпа не просто взвыла, нет, она конвульсивно задёргалась, стараясь запечатлеть в памяти события сегодняшнего дня, а свет от вспышек многочисленных портретографов [1] Портретограф — аналог современного фотоаппарата. грозил всем как минимум жесточайшей мигренью, и как максимум — часовой слепотой. Да и было отчего впасть в небывалый ажиотаж: от глаз парня по всему лбу расходились чёрные полосы, которые временами меняли своё направление или вообще исчезали, но пустое место тут же занимали новые линии. В принципе, от подобного «дефекта» юноша не становился страшнее, нет, даже наоборот, это придавало ему определённый налёт потусторонности, что только его красило.