nadiya black - Больше чем жизнь

— Что–то случилось?

Джинни резко развернулась и неуверенно посмотрела на него.

— Ничего. Забудь.

Гарри не верил ей. Потому что если бы действительно ничего не случилось, такой привычный взгляд Джинни излучал бы былую уверенность, а не что–то, подозрительно напоминающее испуг.

— С кем ты разговаривала? И что ему было от тебя надо?

— Ничего, - снова повторила Джинни и, видимо, не желая слушать последующие расспросы, быстро преодолела разделявшее их расстояние и требовательно прижалась губами к его губам.

Гарри совершенно не ожидал, что она использует этот прием - заткнуть его при помощи поцелуя. Но тем не менее не стал сопротивляться. Прикосновения пухлых губ Джинни немедленно воскресили в памяти другие - поначалу осторожные и нерешительные касания мягких губ Гермионы. И Гарри с ужасом осознал, что даже сейчас , в этот самый момент, вместо Джинни представляет ее . Додумывает легкий фруктовый аромат, исходивший от волос Гермионы, и старается не замечать бешеного напора Джинни и того, что она все время пытается перетянуть инициативу на себя. Так совершенно не в духе Грейнджер.

Гарри сильнее прижал к себе Джинни, стараясь уловить то самое чувство, когда понимаешь, что вот оно, вот . То, что нужно. И что он не нуждается ни в чем другом. Ведь это его Джинни. Его выбор. Но почему–то теперь он уже не был так уверен в его правильности. И догадывался, что хочет нечто совсем другое.

Гермиона спустилась на третий этаж, и, выставив перед собой зажженную палочку, начала медленно пересекать коридор. Вечернее патрулирование, входившее в ее обязанности, было необычайно скучным занятием, особенно сегодня, когда никаких правонарушителей, кроме двух второкурсников с Пуффендуя, отловить не пришлось. Но сейчас это было не важно.

Она направлялась в сторону кабинета ЗОТИ в надежде увидеться с Гарри. Молчать и дальше, время от времени обмениваясь быстрыми взглядами, казалось уже невозможным.

Гермионе ужасно надоела эта чертова неопределенность, эта недосказанность между ними. Хотелось расставить все на свои места, раз и навсегда, просто поговорить без лишних эмоций. Потому что Гермиона привыкла решать проблемы, а не сбегать от них, откладывая в долгий ящик. Хотя в сложившейся ситуации не могла не признать, что больше склоняется ко второму варианту.

Гермиона уже практически подошла к кабинету, как вдруг кое–что заставило ее замереть на месте, лишив возможности сдвинуться с места, думать и вообще соображать хоть что–то.

Потому что она увидела это. Гарри целовал Джинни. Так уверенно прижимал к себе, привычно и без всяких предосторожностей сминая ее рот, даже не думая останавливаться. Они были так увлечены друг другом, что даже не заметили ее присутствия.

Зажмурившись на какую–то долю секунды, она развернулась и быстрыми шагами начала пересекать коридор. Нет, она не должна была увидеть всего этого. Совершенно точно не должна.

Да она и не хотела. Больно надо.

Тем не менее, к глазам уже начали подступать непрошенные слезы. Только этого не хватало. И чего она, собственно, ожидала? Как сказала бы Джинни, все вполне закономерно. Она ведь знала, что Гарри встречается с Джинни, даже когда–то радовалась за них и желала им счастья. Когда–то.

А теперь…теперь, когда она увидела этот их страстный поцелуй, ей в буквальном смысле слова захотелось разреветься на месте. И с чего бы? Досада, злость и непонятное разочарование наполняли ее всю, беспрепятственно проникали внутрь, не оставляя места каким–либо другим чувствам. Хотелось просто все забыть и не чувствовать больше ничего. Потому что… так проще.

Руки непроизвольно сжались в кулаки, вонзая ногти в ладони практически до боли. В слабой попытке вернуться к действительности.

Пытаясь подавить рвущийся наружу всхлип, Гермиона зашагала по коридору. Ноги сами собой донесли ее до Гриффиндорской гостиной и она, сообщив Полной даме новый пароль, беспрепятственно прошла внутрь.

Уже было довольно поздно, поэтому большинство гриффиндорцев, не желая проспать зелья, разбрелись по своим спальням. Осталась лишь пара человек, очевидно не успевших подготовиться к завтрашней проверочной работе и сейчас безуспешно пытающихся что–то выучить. Но взгляд Гермионы сразу же задержался на рыжеволосой макушке ее парня.

Рон сидел на их любимом диване перед камином и, рассеянно вгрызаясь в яблоко, листал учебник по зельеварению. Она замерла в нерешительности, нарушать его уединение почему–то не хотелось. Но было поздно.