Максим Шейко - Варвар из нашего города (Бродяга)

— А это точно ополченец?

Вопрос Этельгейра не был адресован кому-то конкретному, но ответил на него, причем без малейшей задержки, сурового вида дядька под 50, сидевший на коне по правую руку от нашего августейшего патрона:

— Вы можете легко проверить это, ваша светлость. В вашей свите присутствует командир той самой сотни, знак которой был водружен на стене.

С этими словами мужик едва заметно повел глазами, указывая куда-то за спину нашего сиятельства, примерно туда, где мялся Сигрид. Сотник не подвел. Следующие минут пять он соловьем заливался, повествуя о доблести линдгорнской сотни, своего заместителя (меня, то есть) и вообще всех и вся. О своих собственных заслугах Сигрид из врожденной скромности не упомянул ни разу, хотя это и подразумевалось в каждом подобострастном взгляде, что он кидал на начальство во время своей речи. Герцог достаточно благосклонно выслушал все эти славословия, затем прервал рассказчика на полуслове нетерпеливым жестом руки.

— Это ведь он вел сотню во время смотра?

— Так точно ваша, светлость! Я тогда временно исполнял обязанности знаменосца ополчения, поскольку…

— Хм… И тренировал ополченцев тоже он?

— Нет!

— Да!

Наши с Сигридом ответы позвучали одновременно, вызвав на лице Этельгейра понимающую усмешку. Лениво подняв вверх руку с воздетым в небо указательным пальцем, герцог погасил прокатившуюся по толпе придворных волну смешков, после чего продолжил опрос:

— Откуда ж ты такой взялся, а, северянин? Не припомню, чтобы раньше мои ополченцы умели ходить строем и первыми взбирались на стены взятых на меч городов.

Хороший вопрос, мать твою. Надеюсь, мы не будем вдаваться в него слишком глубоко.

— Меня обучил отставной сержант коронного полка вашей светлости.

Для пущей убедительности изображаю что-то вроде полупоклона. Хер его знает, что тут десятник должен по уставу перед целым герцогом и по совместительству главнокомандующим изображать. Надеюсь, сойдет, в крайнем случае сошлюсь на недостаток классического воспитания — голодное деревенское детство, все дела.

Прокатило. Этельгейр благосклонно кивает, говорит что-то вполголоса почтительно склонившему голову суровому дядьке, тот улыбается в седеющие усы, делает знак одному из адъютантов… Я все это время чувствую себя как на иголках. Мало мне душевных переживаний, так еще и чертова кольчуга при каждом движении немилосердно царапает взмокшую спину через лопнувшую во время моих гимнастических кульбитов рубаху. Словом, пока начальство совещалось, я пережил несколько очень неприятных мгновений. Но все когда-нибудь заканчивается. Завершив обмен мнениями, герцог, наконец, возвестил свою монаршую волю:

— За проявленную доблесть и преданность долгу приказываю назначить Морда, по прозвищу Северянин, командиром четвертой сотни ополчения и выдать ему достойную его деяний награду. Ле Рок, проследите — это ведь ваш подчиненный. А теперь вперед, господа, мне не терпится осмотреть наш трофей!

С этими словами герцог тронул шпорами бока своего коня, направляясь к воротам городка, в которых наши и вражеские ополченцы общими усилиями уже успели разобрать баррикаду. А я, наконец-то, смог перевести дух — вот и поговорили.

Уже в сумерках, когда улеглась связанная со штурмом и занятием города суета, у меня состоялся еще один занятный разговорчик.

Взмыленный Раск вперся в палатку, шумно высморкался в замызганную тряпку, аккуратно свернул ее и лишь затем приступил к светской беседе:

— Поговорил я с оружейником одним…

Тут мой заместитель красноречиво поболтал своей винной фляжкой.

— В общем, можно добыть пехотный доспех. Талеров за тридцать пять-сорок, он еще не решил.

Я согласно киваю. Цена приемлемая. И существенно ниже рыночной. Наверняка спишут броню, как безнадежно искореженную во время штурма, ну да то уже не моя печаль. Ободренный Раск продолжает с воодушевлением вещать о своих достижениях на ниве военной дипломатии:

— Оди, ну, оружейник этот, вообще неплохой парень. Говорит, что на тебя поставит, если до драки с тем лейтенантом дойдет.

— А что, может дойти?

Раск неопределенно пожимает плечами.

— Да Сатар* его знает. Он из благородных — вроде как барона какого-то сынок. Младший, ясное дело, но всё равно. Парень молодой, с гонором. Чин по протекции получил. Капитан — старый служака — на дух его не переносит. Говорят, после сегодняшнего орал на него так, что весь лагерь слышал. Мол, ходячий позор коронной пехоты и всё такое. Мальчишка от него весь красный выскочил. Оди говорит: быстро вылетел — может и пинка на дорожку получил.