Максим Шейко - Варвар из нашего города (Бродяга)

— Император может вмешаться?

— Еще и как! Вряд ли войсками, но денег на наемников подкинет запросто. А может и еще кто из соседей влезет. Всегда найдутся желающие поживиться на чужой войне.

— Всегда?

— Ну, не всегда, конечно, но частенько.

— И это как раз тот случай…

— Кто знает? Я ж не герцог и даже не его канцлер. Но наш великий император, дай Эйбрен* ему здоровья, давно уже мечтает переломать все кости своим светлейшим кузенам. Не думаю, что он упустит такой случай. Ты знаешь, что Ирбренд еще пять лет назад был вовсе не вольным городом?

Я отрицательно покачал головой, и Герт продолжил:

— Там сидел герцогский бургграф, который регулярно перечислял налоги и прочие торговые пошлины в казну герцогства. А потом горожане как-то добились статуса вольного города. ИМПЕРСКОГО вольного города. И теперь все сборы с тамошних мануфактур, биржи, рынков и прочего направляются прямиком в столицу — в карман императору. А наш светлейший Этельгейр кусает свои светлейшие локти, даже не снимая камзола. Теперь понял?

Понял, конечно. Чего ж тут непонятного? Не зря мне эта война с самого начала не понравилась.

— Так что, думаешь, не стоит туда лезть?

— Думаю, нет. Это не та война, на которой можно легко заработать или высоко взлететь. Если все пройдет гладко — все сливки снимут герцог со своими коронными частями, если же нет — ополченцы получат самыми первыми и на полную катушку.

— И как мне теперь избежать такой чести?

— Тебе-то? А тебе ничего избегать не надо. Призыву в ополчение подлежат только землевладельцы и держатели доходных предприятий, платящие налоги в казну и внесенные в соответствующий реестр. Голодранцев, вроде тебя, это не касается.

— То есть я в жеребьевке не участвую?

— Неа. А вот после войны можешь попытаться завербоваться в какой-нибудь регулярный полк. Туда всех берут — такого бугая как ты с руками оторвут.

— Ладно, а посмотреть-то я могу?

— На жеребьевку? Конечно, можешь. Я и сам схожу, гляну — какое-никакое развлечение.

Знал бы я тогда, чем это развлечение закончится…

Сам процесс жеребьевки был обставлен достаточно торжественно. Помощник шерифа при свидетелях отсчитал 31 (по количеству налогоплательщиков) металлический жетон наподобие монетки или пуговицы, только побольше, после чего 2 из них пометил крестиком. Затем все жетоны ссыпали в холщовый мешочек, и потенциальные защитники отчизны принялись по очереди тянуть жребий.

Я мысленно прикинул масштаб мобилизации и тихо выпал в осадок. Каждый пятнадцатый — это слишком круто. Для средневековых войн, во всяком случае. Однако Герт частично рассеял мои подозрения. Оказалось, что он успел перекинуться парой слов с вояками, охранявшими нашего дорогого военкома, и выяснил интересную вещь: мобилизация, если верить солдатской молве, производилась далеко не во всех баронствах и городах герцогства. Всё интересней и интересней… Развить эту тему мне помешал истошный женский вопль.

Орала жена Тимо. И даже не орала, а голосила на высокой ноте, не выдавая при этом никакой внятной информации. Впрочем, что тут выдавать? Достаточно глянуть на растерянную морду кабатчика, уставившегося на предмет в своей ладони, и все становится на свои места. Не везет моему работодателю в лотерею.

Помощник шерифа сочувственно похлопал свежеиспеченного ополченца по плечу, негромко сказал что-то ободряющее и приглашающе махнул рукой толпящимся вокруг мужикам — следующий, мол. И пока односельчане один за другим подходили к злосчастному мешку с бирками и поочередно запускали туда свои грабки, я решил переговорить с жертвой мобилизации. Все ж таки, как ни крути, Тимо был первым, кого я повстречал в этом мире. Он немало помогал мне на первых порах, да и вообще оказался неплохим человеком. Свиньей бы я был последней, если бы не попытался его поддержать хоть чем-нибудь в эту трудную для него минуту. Ведь ясно же, что ему этот поход, как серпом по… в общем, не радуют мирного пивовара открывшиеся перспективы.

Разговор у нас, правда, пошел немного не так, как я ожидал. Стоило мне приблизиться, как Тимо, не обращая внимания на причитания супруги, бухнулся передо мной на колени и, сложив руки, взмолился:

— Не губи! Я к тебе как к родному относился, ни разу не попрекнул, ни в чем не отказывал. Дочь старшую за тебя отдать готов был. Смилуйся, помоги!

Я так и встал. Сказать, что такое поведение кабатчика озадачило — это ничего не сказать. А главное знакомая такая картина… определенно где-то я уже это видел… Дежавю, блин. Только в тот раз я стоял с дубиной над кучей трупов, и такое поведение Тимо было, в общем, понятно. А теперь-то ему чего надо? Все сомнения развеяла следующая фраза заслуженного кельнера Старой Ивы: