Роджер Желязны - Знаменья судьбы

Я смутно ощутил, что меня куда-то волокут, несут, потом помогают идти самостоятельно. Затем последовал провал в полное беспамятство, которое перешло в глубокий сон.

… Я шел по улицам разрушенного Амбера под низко опустившимся небом. Хромой ангел с огненным мечом промчался высоко надо мной, нанося удары. Там, где ударял меч, поднимались дым, пыль и пламя. Нимбом ангелу служило мое «Колесо-призрак», напускавшее могучий поток ужасного ветра, темной искристой пеленой лившегося мимо лица ангела, сеющего беспорядок и разрушение всюду, где касался земли. Дворец наполовину разрушен, и неподалеку стояли виселицы, на которых раскачивались мои родственники. В одной руке у меня был меч, с запястья другой свисал Фракир. Я взбирался наверх, приближаясь к месту битвы с черной Немезидой. Пока я взбирался по каменистому пути, меня охватило жуткое чувство, словно поражение мое было неминуемо, словно оно было предопределено. Но даже если так, решил я, тварь уползет отсюда с ранами, которые ей долго придется зализывать. Чудовище заметило меня, когда я был уже близко, и развернулось в мою сторону. Лицо его было все еще скрыто, но оно уже подняло меч. Я бросился вперед, сожалея только о том, что не было времени отравить лезвие моего меча. Я дважды описал им круг, ушел от удара, и ударил врага куда-то в левое колено. Последовала вспышка света, и я начал падать, а вокруг меня летели языки огня, точно огненные хлопья снега в тумане. Я падал целую вечность и, наконец, опустился спиной на плоский камень, расчерченный, словно солнечные часы, едва не надевшись на большой острый штырь, торчащий в центре циферблата — и даже это мне казалось сумасшествием. Во Дворе Хаоса не было никаких солнечных часов, потому что там не было солнца. Я находился на краю Двора, у высокой черной башни, и понял, что не могу не то что встать, а даже двинуться. Надо мной, на низком балконе, стояла моя мать, Дара, глядя на меня вниз в своей ужасающей красоте и власти.

— Мать! — крикнул я. — Освободи меня!

— Я послала тебе на помощь, — ответила она.

— А что с Амбером?

— Не знаю.

— А где мой отец?

— Не говори со мной о мертвых.

Неожиданно на меня, словно жало, медленно начало опускаться острие.

— Помоги! — крикнул я. — Скорее.

— Где ты? — закричала мать, оглядываясь по сторонам и ища меня глазами повсюду. — Куда ты пропал?

— Я здесь! — надрывался я.

— Где?

Я ощутил, что острие коснулось моей шеи.

Плечи мои опирались на что-то неподатливое, ноги были вытянуты. Кто-то сжимал мое плечо, чья-то рука коснулась шеи.

— Мерль, с тобой все в порядке? Хочешь пить? — спросил знакомый голос.

Я глубоко вздохнул и открыл глаза. Свет был голубым, и мир полон углов и линий. Перед моим лицом возник черпак с водой.

— Вот, — услышал я голос Люка.

Я выпил всю воду.

— Хочешь еще?

— Да.

— Погоди.

Я услышал шорох его шагов, он ушел. Я смотрел прямо перед собой на освещенную рассеянным светом стену в шести или семи футах от меня. Затем провел ладонью по лбу. Улыбаясь, возвратился Люк и протянул мне черпак. Я осушил его.

— Еще? — спросил он.

— Нет. В чем дело? Где мы?

— В пещере… большой и удобной пещере.

— А где ты взял воду?

— В соседней каверне, наверху, — он показал рукой. — Там ее хватит. И полно еды. Хочешь есть?

— Пока нет. А как ты?

— Несколько синяков, — ответил Люк. — Но, в общем, жив. У тебя, кажется, сломанных костей нет, а порез на щеке уже подсох.

— Это уже кое-что, — обрадовался я.

Я медленно поднялся на ноги. Остатки сна развеялись, когда я встал. Тут я увидел, что Люк повернулся и уходит, и автоматически сделал за ним несколько шагов, пока мне в голову не пришло спросить:

— Ты куда?

— Туда, — рукой, в которой был пустой черпак, он показал куда-то вперед.

Я прошел вслед за ним сквозь отверстие в стене в соседнюю пещеру, бывшую не больше моей старой гостиной. Здесь было холодно. Вдоль одной стены стояли несколько больших деревянных бочек, и Люк повесил черпак на край ближайшей. Вдоль другой выстроились картонные ящики и мешки.

— Консервы, — сообщил Люк. — Фрукты, овощи, ветчина, рыба, бисквиты, сладости. Несколько ящиков вина. Походная печка. И топливо к ней. Есть даже несколько бутылок коньяку.

Он повернулся и быстро прошел мимо меня в большой зал.

— А теперь куда? — спросил я.

Но он не ответил. Мне пришлось поторопиться, чтобы не потерять его из виду. Мы миновали несколько ответвлений, коридоров, проемов. Наконец, он остановился у очередного отверстия, кивнув в его сторону.