Терри Пратчетт - Шляпа, полная неба

Это было очень удобно, поскольку позволяло странствовать по округе, не вызывая подозрений, — жители холмов не доверяли ведьмам. Они думали, что ведьмы пляшут при луне без ничего. (Тиффани исследовала этот вопрос и успокоилась, узнав, что это не обязательно. Хотя, если очень хочется, можно и поплясать, только лучше сначала убедиться, что поблизости нет крапивы, чертополоха и ежей.).

Если уж на то пошло, люди и бродячим учителям не особенно доверяли. Поговаривали, они таскают кур и крадут детей (что в каком-то смысле было правдой). А еще они ходят от деревни к деревне с ярко раскрашенными повозками, в длинных балахонах с кожаными заплатами на локтях, в странных квадратных шляпах. И говорят между собой на тарабарском языке — всякие там «Аlеа jacta est» и «Quid pro quo» [3] В нашем мире этот язык называют латинским, а на Диске — лататинским. «Alea jacta est» — «Жребий брошен» — слова, которые, по легенде, произнес Юлий Цезарь, перейдя реку Рубикон перед тем, как начать гражданскую войну в Риме. «Qiud pro quo» означает «услуга за услугу». (Примеч. перев.) . Мисс Тик ничего не стоило затеряться среди них. Ее ведьмовская шляпа была особенной модели, приспособленной для ведьм-лазутчиц: она выглядела как обычная соломенная черная шляпка с цветами и, только если потянуть за потайную веревочку, становилась остроконечной.

Весь минувший год Тиффани проявляла такой интерес к учебе, что ее мама только диву давалась и даже немного беспокоилась. Учеба, считали в холмах, конечно, помогает идти в ногу со временем, но в больших дозах может вызвать нервное расстройство.

А месяц назад пришла весточка: «Приготовься».

Мисс Тик, в своей шляпе с цветами, пришла на ферму и поведала родителям Тиффани, что некая пожилая женщина в горах, прослышав о невероятной искушенности девочки в изготовлении сыров, хотела бы нанять ее в качестве служанки. Тиффани будут полагаться четыре доллара в месяц и отдельная кровать, а на Страшдество хозяйка отпустит ее на неделю домой.

Тиффани хорошо знала своих родителей. Три доллара было бы маловато, а пять — подозрительно много, но искушенность в сырах наверняка стоит лишнего доллара. И отдельная кровать — это ведь тоже немало. (Пока почти все сестры Тиффани не повыходили замуж, девочкам приходилось делить одну кровать на двоих.) Предложение звучало очень заманчиво.

Манеры и вид мисс Тик немного напугали родителей Тиффани, но их с детства приучили уважать людей, которые знают больше, чем они. Если человек умеет выговаривать всякие длинные слова, значит, это важная персона, никак иначе. Поэтому родители согласились.

Тиффани случайно услышала их разговор тем же вечером, когда отправилась наверх спать. Ведь если чисто случайно поставить на пол стакан вверх донышком и чисто случайно приложить к нему ухо, можно случайно услышать все до последнего слова.

Папа сказал, что Тиффани совершенно ни к чему никуда ехать.

Мама сказала, что девочкам всегда любопытно посмотреть мир, так вот пусть Тиффани и посмотрит его с толком и пользой. Кроме того, она способная и голова у нее на плечах имеется. Да и если она будет стараться, то, кто знает, может, однажды станет прислугой у настоящих господ, вот как тетя Хетти. И тогда их дочка будет жить в доме, где даже туалет не во дворе.

Отец сказал: скоро она поймет, что полы скоблить все равно где.

Мать сказала: ну что ж, тогда ей станет скучно, и она через год вернется. И кстати, что такое «искушенность»?

«Опыт и знания», — подумала Тиффани. У них дома был большой толковый словарь. Мама старалась туда не заглядывать — от одного вида такого множества слов ей становилось не по себе. Тиффани прочитала словарь от корки до корки.

В итоге все уладилось, и вот, месяц спустя, Тиффани уже заворачивает свои старые, ношенные до нее всеми сестрами башмаки в чистую рогожку и убирает их в чемодан. Этот подержанный чемодан купила ей мама — он был сделан то ли из хлипкого картона, то ли из прессованных виноградных косточек пополам с ушной серой, и его приходилось обвязывать веревкой, чтобы не распахнулся или не развалился в дороге.

Настало время прощаться. Тиффани всплакнула чуть-чуть, мама расплакалась вовсю, и Винворт, младший брат Тиффани, тоже разревелся в надежде получить конфетку. Отец не плакал, но дал Тиффани серебряный доллар и хриплым голосом наказал ей писать домой каждую неделю — то есть тоже как бы разрыдался, только по-мужски. Она попрощалась с сырами в молочне, с овцами в загоне и даже с котом Крысодавом.