И потянула его за руку вглубь двора, ко входу в теплицу. Лишь только дверь закрылась за ними, Иона обняла его. Эрвин ощутил, что она дрожит.
— Тебе холодно?
— Мне всегда холодно… Почти, — шепнула она и провела ладонями по его щекам. Пальцы были горячими.
— Как я справляюсь? — спросила Иона, разомкнув объятия. — Я о приветствии. Неплохо выходит, правда? Мне предстоит встретить пять сотен гостей… или тысячу… а может, весь Север. Иногда кажется, что я буду первую неделю заниматься лишь приветствиями, а вторую — лишь прощаниями.
— Ты прекрасна, — сказал Эрвин, покачав головой, — но приветствие… ммм…
Отступил на шаг, задрал подбородок, глядя чуть в сторону, протянул руку.
— Милорд… я рада… будьте моим гостем. Говори через силу, будто нехотя. Понимаешь? Поменьше душевности, совсем мало. А то еще решат, что ты и вправду им рада.
Тревожные губы сестры искривились наподобие улыбки, верхняя чуть поджалась, едва-едва обнажив зубы.
— Милорд, будьте моим гостем и разделите мой хлеб. Свою душевность оставлю при себе, если вам угодно.
— Да, много лучше, — согласился Эрвин. — Ты — Принцесса Севера. Все эти гости недостойны тебя — ни по отдельности, ни вместе взятые.
— И жених?
— Он — в первую очередь. Жених — предводитель тех, кто тебя недостоин. В его руках знамя.
Иона улыбнулась:
— Не могу понять, ты маскируешь ревность заботой или высокомерием? В любом случае, у тебя скверно выходит, ты это знаешь?
— Ммм…
Когда не находишься с ответом, задай встречный вопрос.
— Как твое здоровье?
Иона сорвала цветок азалии, понюхала, помахала перед носом у брата.
— Это — неважный вопрос.
— Тогда такой: что нового в Первой Зиме?
— И это не имеет значения.
— Кто будет среди гостей?
— Нет, нет, ужас! Спроси о том, что действительно хочешь узнать!
— И что же я хочу узнать?
— Ты хочешь спросить, счастлива ли я невестой. И боишься в одночасье и того, что я несчастна, и того, что слишком счастлива. Твое сердце замирает от волнения при мысли, что муж мой окажется бесчувственным камнем, и в Шейланде я выплачу все глаза от тоски по тебе и матери, а дальше провалюсь в нескончаемую череду беременностей и истеку кровью, выдавив на свет очередное графское чадо. Но потом ты воображаешь, что я без памяти влюблена в графа Виттора и забуду вас, едва ступив на корабль. Ты представляешь, как после двух или трех лет моего молчания ты приедешь в Шейланд под скверным политическим предлогом, и я выйду к тебе в фамильных цветах мужа, без малейшего намека на перья в волосах, и протяну руку, глядя вот так, чуть в сторону: милорд… войдите, будьте нашим гостем. Да, именно — нашим. И тогда ты…
Эрвин схватил ее за плечи и, как следует, встряхнул.
— Да будь ты проклята, сестрица! Ответь уже, наконец!
Оба рассмеялись, утихли, и на губах Ионы осталась мягкая улыбка.
— Отвечу. Я счастлива. Счастлива, что уеду отсюда. Никогда не была в Шейланде и не знаю, что там, как там. Знаю одно: там будет иначе. Возможно, не будет холодно. Наверное, не будет скал и лугов, а будет лес и большая река с кораблями. Может статься, будут дожди и грязь, может, мои платья будут всегда серыми и мокрыми, как дворовый пес. Но может, там мне и не захочется вплетать перья. Возможно, вокруг будут люди с живыми лицами, возможно, они станут смеяться или плакать, или кричать от гнева и топать ногами от обиды… но не выхватывать мечи и рубить обидчика на куски, при этом ни на миг не меняясь в лице. Там все будет иначе, Эрвин, и да, я счастлива.
— Но?..
— А есть но?
— Есть. Ты говоришь все это ради "но", которое пойдет следом.
— Но, — Иона поймала его взгляд, взяла за руку. — Я не уверена, что люблю графа. Я счастлива, но едва ли люблю его. Он — забавное создание, к которому я смогу привыкнуть.
Эрвин взял у нее цветок и приложил к губам сестры.
— Все изменится, очень скоро. И самое удивительное: все изменится к лучшему!
Иона округлила глаза:
— Ведь ты говоришь не о свадьбе?
— О, нет! Я о тех переменах, что привез с собой. Дайте мне поговорить с отцом — и я переверну мир.
— Что ты хочешь сделать?
— Хочу найти нашего с тобою родителя и убедить его сказать одно-единственное слово: да!
— Так мало?..
— Все остальное уже сделано, сестрица! Нужен только последний шаг.
Он вышел из теплицы, увлекая Иону за собой.
Замок был полон гомона и движения. Завтра прибудут первые гости, а сегодня столица Ориджинов наряжалась, чистила перья, готовила угощения и забавы. Крестьянские телеги одна за другой вкатывались на подворье, и слуги окружали их, бойко расхватывали груз, волокли в погреба сыры, колбасы, солонину, мешки муки; катили бочонки вина и орджа; уносили в залы огромные связки разнотравья. Служанки, звонко перекрикиваясь, развешивали по балконам башен, галереям крепостных стен ленты и цветы. Мальчишки вели в конюшню нескольких жеребцов, а те артачились и всхрапывали, возбужденные людской кутерьмой. Городские купцы толпились у ворот кладовой, спорили о чем-то с кладовщиками; носильщики сгружали с телег короба с товаром, складывали угловатой кучей на краю подворья. В небо взметнулась пробная шутиха и гулко бахнула, каменные стены отбросили эхо.
Читать дальше