Роман Суржиков - Стрела, монета, искра

Это должно было стать решающим аргументом, которому отец не смог бы противиться. Однако густые брови герцога сдвинулись к переносице. Конечно — слишком много чисел упомянуто в монологе! Отец на дух не переносит бесед о деньгах. Нужно перевести на его язык.

— С бедностью будет покончено, — сказал Эрвин. — Великий Дом Ориджин станет в один ряд с богатствами Альмеры, Надежды и Королевства Шиммери. Первая Зима засияет новыми зданиями и искровыми огнями. Подземная усыпальница покажется мелочью — с такими деньгами мы легко выстроим новый собор. Милорд, мы можем даже отказаться от унизительного брака Ионы! Вы подберете ей достойного, высокородного кавалера рода Светлой Агаты! Прошу вас, дайте согласие — и мы не будем больше знать потребности в деньгах.

Эрвин умолк, ожидая ответа.

Тогда лорд Десмонд склонил набок свою бычью голову и медленно, размеренно произнес:

— Дай-ка уточню, правильно ли тебя понял. Ты предлагаешь, если я верно истолковал твои слова, продать императору то, что и так принадлежит ему, да еще и выжать оплату побольше?

— Что?.. Отец, я не…

Герцог опустил ладонь на стол, Эрвин вздрогнул от стука и замолк.

— Милорд. Зови меня — милорд. Наша верность, наши мечи, наша поддержка уже принадлежит императору по закону крови — нашей крови и его. Я не поверил ушам, когда ты сказал, что намерен продать владыке мечи нашего войска!

— Милорд, но владыка благосклонно отнесся к моему предложению!

А вот этого говорить не стоило. Надо было почувствовать пропасть впереди и свернуть, но Эрвин слишком увлекся своим будущим триумфом.

— Отнесся благосклонно?.. — прорычал герцог. — Ты хочешь сказать, что уже изложил свой вздорный, омерзительный план самому императору?!

— Милорд, я говорил с ним лишь на уровне намеков, только прощупывал…

— Но ты дал понять, что продашь нашу поддержку за деньги! И не только нашу, а заодно и еще четверых подобных тебе интриганов! Как ты это назвал? — герцог с отвращением выплюнул последние слова: — Твоя коалиция?!

— Простите, милорд, боюсь, что вы неправильно…

Лорд Десмонд грохнул кулаком по столу.

— Ты, вассал, потребовал со своего сюзерена платы за верность! Владыка Адриан родился нашим сюзереном, а мы — его вассалами, о чем ты, вероятно, позабыл. На случай такой вот забывчивости каждый мужчина Великого Дома приносит императору личную клятву верности, достигнув совершеннолетия. Ты также принес ее и обязан помнить.

Эрвин опустил взгляд.

— Повтори клятву! — рявкнул герцог.

— Я буду честен перед своим господином и верен ему… Я буду служить его щитом и мечом, пока моя смерть или воля господина не освободит меня…

С усилием Эрвин выдавил присягу — слово за словом. Отец встал и прошествовал к бойнице. Он слушал сына, стоя к нему спиной, и не повернулся, когда Эрвин окончил. Герцог тихо выговорил, роняя слова в бойницу, так, что сын еле расслышал их:

— Мятеж карается, согласно Юлианову закону, сожжением, либо смертью от щелока, либо четвертованием. Дворянам дается право выбора. Призыв к мятежу — тридцать длинных плетей для простолюдина и лишение титула для первородного. Хоть это, надеюсь, ты крепко запомнишь.

Эрвин был оглушен и раздавлен. Он не мог ни понять, ни поверить. Как вышло так, что он, выпускник Имперского Университета, обожающий столичную жизнь и дворцовые балы, он, один из редких дворян, кто понимает странные шутки владыки, он, Эрвин, всей душою ненавидящий Первую Зиму с ее чопорной чванливой жестокостью, с ее плохо прикрытой нищетой… Тьма ледяная, кто же мог решить, что он, Эрвин, строит заговор ПРОТИВ столицы и В ПОЛЬЗУ Первой Зимы?! В чьей больной голове созрела такая мысль?

Глупый вопрос. Сия голова, укрытая снежной сединой, обернулась к нему, поиграла желваками, сжала в линию узкие бескровные губы. Пожалуй, на ядовитую змею или гнилую тушу свиньи герцог и то смотрел бы с меньшей гадливостью. Эрвину страстно захотелось схватиться на ноги и заорать во весь голос: "Отец, очнись! Я не мятежник и не шантажист! Все, чего я хотел, — немного помощи от государя, чьей семье мы честно служили веками! А еще я хотел быть лордом-представителем в Палате и жить в столице, подальше от тебя… от вас, милорд".

Он сумел сдержаться. Четвертое правило общения с отцом: никогда и ни в чем не оправдывайся. Оправдания — для собак и черни.

— Милорд, вы вольны лишить меня титула или высечь плетьми, раз уж так повернулось. Но будьте милостивы, расскажите, что вы думаете предпринять для процветания родной земли?