Василий Баранов - Хромой бог

Машка убежала. Роман осмотрел выпечку. Для Маши он сделал все, что мог. Дальше пусть сама решает.

— Мне, тетя Надя, чего перекусить выбери. Тут так много всего, все хочется попробовать, но и меру надо знать. Ты мне самое лучшее положи.

— Сейчас, Роман Алексеевич, — откликнулась тетя Надя, полная невысокая буфетчица. — Я тебе всего положу, пирожки с капустой. С мясом, с яйцом и рисом. Ты чего, Роман, с утра пришел?

— У меня дежурство было в ночь. А другая работа не ждет, надо заступать на основную работенку.

— Домой не забежал, проголодался. — Сделала вывод тетя Надя.

— Голод — не тетка, тетя Надя. Перед работой поесть не помешает.

— Все вы тетю Надю вспоминаете, как оголодаете. — Она уверена, без ее пирожков ни одной успешной операции в госпитале не проведут. И больные на ее пирожках на ноги встают быстрее.

— Ты у на одна надежда, не зря тебя так назвали родители. — Отчего не похвалить эту слдавную женщину.

Роман часть своих покупок занес в кабинет, а с оставшимся пошел к летчику. Зашел в палату.

— Как Орел, живой? — Роман подошел к кровати и сел на стул рядом.

— Живой. Скоро можно выписывать. — Голос бодрый. И впрямь, скоро можно будет выписывать.

— Успеешь. Отдохни немного. — Роман не хотел торопиться. Пусть немного подлечится.

— Чувствую себя хорошо. Твоими, Роман, стараньями. Твоими молитвами.

— Молитвами сыт не будешь. Я принес тебе кое-что, перекусишь. — Ромка протянул мешок с булочками тети Нади.

— У меня всего полно. Ребята из части приходили, принесли. — На тумбочке возле кровати лежали яблоки, апельсины. Сослуживцы позаботились.

— Ты ешь. За облаками не кормят, в полете. А тут лежи и в свое удовольствие кушай.

— За облаками и в правду не кормят. — Алексей улыбнулся.

— Расскажи, как оно за облаками. — Рома хотел знать, что обычный человек чувствует в полете. Похоже это на то, что чувствуют Древние при перемещении между мирами?

— Отлично. Словно птица. Слышишь музыку сфер. — Алексей любил небо, безграничные просторы и свободу.

— И ангелочков видишь. Они тебя оттуда и пнули. Заслушался. — Посмеивался Роман.

— Не пинали и не заслушался. Так получилось. — Железная птица не выдержала нагрузки. И он виноват, сплоховал в полете.

— Я тут тебе сувенир принес, оберег. Серебряная цепочка, на ней кругляшка. Тебя от беды сбережет. А летающих тарелок не встречал? — Эту цепочку Роман перенес из своей сокровищницы, упрятанной в других измерениях. На медальоне изображен один из символов самих Древних. Эта вещица способна искривлять пространство и время. И может спасти своего хозяина.

— Нет. У меня с головой все в порядке, к психиатру не надо. Летающих тарелок нет.

— К психиатру не надо, а к окулисту в самый раз. — Как мало люди замечают странностей вокруг. Верят, что не одиноки во Вселенной и тоскуют по внеземным контактам. И все э

То рядом, в двух шагах, только внимательнее присмотреться.

— Зачем?

— Очки пусть выпишет. Может и увидишь. — Ромка снова посмеивается.

— Ты сам, Роман, тарелки видел? — Алексей пытается доказать, летающих тарелок никто не видел, значит их нет.

— Каждый день, на столе. — Рано доказывать обратное. Всему свое время.

— А инопланетян, зеленых человечков? — Вот и доказано очевидное. Нет инопланетян рядом. До них много световых лет. Когда-нибудь встреча произойдет, но не в ближайшее время.

— Ежедневно, в зеркало посмотрю, а на меня инопланетянин глядит. Сам пугаюсь. Глазками инопланетный на меня зырк. Оторопь берет.

— А ты от зеркала держись подальше, не смотри. — Алексей смеется. Ему невдомек, Роман говорит правду.

— Рановато мне зеркала завешивать, да табуретки по среди комнаты под домовину ставить. Поживу еще. Рано полы по мне мыть. Не дождетесь.

— Я не о том, Роман.

— Знаю. Поправляйся. Ты еще полетаешь. И тарелки увидишь. Мне топать пора. У нас очередная комиссия. — Роман поднялся и пошел к двери. По дороге оглянулся. Не так долго ждать встречи с зелеными человечками, ты их увидишь.

Алексей окликнул Романа.

— Заходили они, Роман. Выспрашивали. Комиссия. Я говорю, не помню ничего, не знаю. Они не верят. Быстро на поправку пошел.

— Неугомонные. Мрут больные — плохо. Поправляются — еще хуже. Пошел я. Выздоравливай.

На этот раз комиссия в госпитале пробыла не долго. Прошли по палатам. Осмотрели тринадцатую и убыли.

Важного пациента доставили в госпиталь к обеду. Позвонил Павел Павлович:

— Рома, зайди в тринадцатую, я туда же направляюсь. Посмотрим на нашего больного.