Алексей Веселов - Как исправлять ошибки (СИ)

И не только он посылал тревожные сигналы – желудок, вкупе с вестибулярным аппаратом тоже бунтовал от этой неразберихи. Последней мыслью Морганы, прежде чем её сознание, не выдержав напряжения, отрубилось, была: "О великие Дети Камней – да когда ж это кончится?!"

Последней мыслью Кевина, покидающего резиденцию Говорящей, была: "Интересно, а что бы она сделала, если бы узнала, что это всего лишь фарс?"

Думаете, мне стало лучше? Как же, как же! Если честно, мне хотелось повеситься. Или выброситься из окна этой опостылевшей башни. Я закрыл глаза, чтобы не видеть гладкую поверхность Зеркала, в которой теперь отражалась моя невзрачная физиономия. Я не знал, какая связь между этой девушкой, красавцем кавалером и теми джентльменами удачи, что мы видели в первом фрагменте о мире У" шхарр, но меня сжигала ревность. Элегантный независимый Кевин пришел на выручку даме в трудную минуту, предложил ей руку помощи, и Моргана ее приняла. А я, как справедливо заметил Сырок, мог разве что напугать перевоплощенную в парня красавицу, попытавшись ей помочь. Ну вот объясните мне, какой из меня к ворку спаситель целой галактики?!

Видимо, судорожный вздох отчаянья, вырвавшийся из моей груди, деморализовал даже Сириуса. Кис перестал притворятся пыльным ковриком, лениво поднялся и боднул мое колено, потом тягучим движением, едва перебирая лапами, заскользил вдоль ноги. Пытался утешить, наверное.

Не знаю, сколько времени продолжалась бы наша совместная молчаливая скорбь о моей несостоятельности, если бы снизу вдруг не послышался шум, несколько незнакомых голосов сразу и пронзительные возмущенные вопли де Барануса. Нас с котом, как подкинуло. Не сговариваясь, мы кинулись на лестничную площадку. Крики приближались. Несколько пар ног тяжело топали по ступенькам, другие шаги раздавались из помещений где‑то в районе пятого‑шестого этажей, хлопали двери комнат и дверцы шкафов, верещал Аль. И вся эта какофония неумолимо продвигалась все ближе к нам.

Мы с Сириусом, изо всех сил напрягая слух, пытались понять, что же там творится. Прошло минут десять, прежде чем вся эта суета приблизилась достаточно, чтобы можно было хоть что‑то разобрать.

– Я повторяю! Вы не имеете права! Я буду жаловаться в Магистерию! – визжал Аль, судя по всему, оглашая свои угрозы далеко не первый раз. В ответ что‑то бубнил равнодушный занудный голос, который я пока не мог ни узнать, ни разобрать.

Мы с Творожком переглянулись и на всякий случай пригнулись пониже, чтобы не сразу попасться в глаза нежелательным визитерам, когда окажемся в их поле зрения. Правильно сделали. Буквально еще минуты через две визг Аля достиг апофеоза, чем, видимо, вывел‑таки из себя зануду. Бубнеж начал нарастать, пока не превратился в громовый рык.

– …подвергаете опасности благородного юношу! Король не прощает издевательства над своими вассалами!

Пусть я разобрал не все, но мне хватило и того, что я услышал, и того, что наконец узнал этот голос. К нам пожаловала не кто иная, как тетушка Лазалия – дальняя родственница моей покойной матушки и председательница комитета дворянского собрания по воспитанию подрастающего поколения. Да, доложу я вам, давно я не испытывал такого ужаса! Даром что причиной появления здесь этого одиозного персонажа стало спасение моей скромной персоны от надругательств старого звездочета. Если она меня увидит в этой рванине, да еще местами плешивого, да еще и… В общем, лучше всего сделать вид, что я – это совсем не я и даже не мой родственник. Типа, я здесь просто мимо проходил и никакого маркиза де Карабаса в глаза не видел и лично знаком не был. В общем, нельзя, чтобы она меня нашла. Не переживу я такого позора.

Судя по всему, учитель придерживался точно такого же мнения. Да и на Сириуса, похоже, госпожа Лазалия произвел остро негативное впечатление. Кис шипел, дыбил шерсть и злобно царапал пол выпущенными на всю длину когтями.

А голоса все приближались.

Схватив кота, я юркнул обратно в кабинет.

– Что делать будем? – прошептал Творожок. – Они же вот‑вот сюда доберутся. А тут спрятаться негде.

Увы, ответа у меня не было. Глаза лихорадочно метались по просторной комнате, не обремененной никакой мебелью, кроме расставленных вдоль стен стеллажей с книгами, письменного стола, пары кресел и магического Зеркала. Прямо хоть в мышиную нору прячься! Мышь, кстати, как раз высунулась из‑за ножки стола и с любопытством пялила на меня свои глазки‑бусинки, словно ожидая, что я сейчас попрошу политического убежища где‑нибудь в лабиринте прогрызенных ею переходов.