Варя Еналь - Птица. Каньон дождей (часть 4 Не правила стоит выполнять...)

Улочки лениво забирали вверх, скалились многочисленными лужами, нависали над головой потертыми вывесками. Скрипели дверьми, постукивали ставнями. Лаяли собаки, плакали дети, ругались мужчины.

Женщин и слышно не было. А если и попадались, то Птица таращилась на них и не могла глаз отвести - закутанные в платки, темные, худые, страшные - они казались существами без пола, без красоты, без имени. Не женщинами - а фуриями казались.

Саен велел Птице закрыть голову капюшоном, надвинуть на самое лицо, чтобы не показывать голову.

- Мы смотримся состоятельными людьми, к нам претензий не будет. Но смотри, чтобы капюшон не свалился с головы, для здешних это все равно, что ты останешься голой, - велел он.

Заехали в одну из самых больших и нарядных лавочек, где у прилавка им приторно заулыбался суетливый круглый мужчина с небольшой сережкой в ухе. Тут же принялся совать на прилавок различный товар - среди них и платки и длинные юбки, и вязанные из серой пряжи носки. Саен попросил у него небольшую головку сыра, самого дорого и самого лучшего. Муки, пару колец колбасы, изюма и баночку меда.

Мед тут же открыл, попробовал, почерпнув кончиком ножа, сморщился.

- Засахаренный мед у вас, почтенный. И трав совсем не чувствуется. Откуда везете?

- Так, с юга, с наших деревень привозят его. Хороший мед, бери, господин приезжий, не пожалеешь, - мужчина расплылся в подобострастной улыбке и кинулся выискивать на полках еще что-то.

Хлопнула входная дверь, появилась на пороге худенькая фигурка, замотанная в платок. Юбки доставали до пола - грязные подолы, обтрепанные края. Поклонившись, девушка поцеловала деревянный круг на груди, подняла голову. Совсем юная, темноглазая, миловидная.

Красота ее была трогательной и беспокойной. Спрятанная под платком, под худобой и бледностью, она проглядывала в быстром движении тонких бровей, в грустно сжатых полных губах, в изящной, мягкой походке.

- Чего тебе? - мигом переменился хозяин. Вся его приветливость слетела с лица, как листья слетают с деревьев.

- Мне бы шерсти овечьей, матушка послала.

- А сама матушка почему не пришла?

- Болеет. Вот уже пятый день не встает с кровати... Очень просила. Шерсти и муки.

- А деньги? Деньги у тебя есть?

- Дала матушка. Велела к вам идти, у вас лучшая в городе шерсть.

- Вот же ленивое отродье. Шастаешь, пялишься, вместо того, чтобы работать. Лучшая шерсть у меня... Знаю я тебя, злая твоя натура, на сына моего заглядываться пришла, да? Только нет его в городе и не будет! Не для тебя мой сын, и не ходи, и не глазей. Топай отсюда, купишь в другой лавке все, что тебе надо!

Саен вмиг потемнел. Скривил презрительно губы, повернулся к хозяину и потребовал еще пару мешком муки, еще баночку меда, несколько мотков шерсти и пару буханок хлеба.

Еще раз стукнула входная дверь, выпуская понурившуюся девушку.

Саен торопливо сунул покупки в мешок и, оставив плату, вышел. Хозяину он не сказал больше ни слова. Птица заторопилась за ним. Что он задумал? Так и есть, догнал девушку и сунул ей в руки муку, мед, шерсть и хлеб.

- Зачем? Зачем вы так сделали? - девушка вытаращилась на Саена так, будто он совершил невесть какое чудо.

- Потому что захотел помочь тебе. Мы должны помогать друг другу, - коротко ответил Саен, - а продавец совершенно зря клеветал на тебя. Злой он человек.

- Так, что ж тут поделать? - ответила девушка, все еще растерянно держа в руках подарки от Саена.

- Не ходить больше в его лавку и держаться от него подальше. У него темное сердце и он может серьезно навредить тебе.

- Сын его любит меня. - Девушка вздохнула и добавила совсем тихо, - и я его люблю.

- Так пусть сын его заберет тебя и увезет из города, подальше от отца. И пусть возьмет тебя в жены, а старейшина какой-нибудь далекой деревеньки совершит обряд сочетания. И живите себе в любви. Рядом с этим человеком жизни не будет ни тебе, ни твоему любимому. Это единственный совет, Ранга, и другого не будет. Послушайся его, хорошо?

- Откуда вы знаете мое имя?

- Я много чего знаю. Иди с Богом, и да хранит тебя Создатель.

Где-то далеко раздался звон колокольчиков - высокий, нервный, долгий. Загудели трубы, низкими голосами наполняя воздух тоской и тревогой. Птица оглянулась, поежилась.

- Созывают на площадь, - проговорила Ранга и примостила холщовую сумку с покупками Саена на плечо.

- Тогда прощай, - ответил ей хозяин.

Девушка Ранга еще долго стояла и смотрела вслед удаляющимся Саену и Птице. Ее удивление, радость и смущение чувствовались слишком хорошо, и это были светлые чувства. Едва завернули в проулок, Птица улыбнулась и не выдержала: