Светлана Гольшанская - Музыкальная шкатулка

Воровка испуганно сглотнула. Слова вырвались сами против ее воли:

— Хочу, чтобы он не рождался.

И, пораженная, замолчала.

— Не рождался, не был, не существовал, — музыкант чеканил каждое слово. Казалось, он наслаждался звуком собственного голоса не меньше, чем музыкой волшебной скрипки. — А ведь это похоже на милосердие. Избавить невинное создание от нужды созерцать убожество этого мира, ничтожность собственной матери и переживать ужас насильственной смерти…

Скрипач вдруг скорчил гримасу.

— Ты мне не нравишься. Какой толк соблазнять того, в ком не осталось и капли добродетели? Лучше я исполню его желание.

Женщина непонимающе уставилась на него.

— Знаешь, чего желает нерожденное дитя? Появиться на свет… каким бы жестоким этот свет не был. Лишь тот, у кого жизни нет, знает ее истинную цену. Скоро ты тоже ее узнаешь.

Свободная рука скрипача легла на чумазое лицо оборванки. Та успела лишь приоткрыть рот в беззвучном крике. Плоть ее покрылась язвами, почернела и прахом развеялась в холодном предрассветном воздухе. На руках у скрипача остался новорожденный младенец с огненным хохолком на голове. Ребенок спал и сладко улыбался во сне, не ведая о свершившемся только что злодействе. Скрипач бережно укутал его в одело, появившееся будто бы из ниоткуда, и подошел к церкви. С нижней ступени он поднял пыльную монету, а на ее место положил ребенка.

Вернувшись к своей шляпе, скрипач собрал деньги, спрятал скрипку в футляр, хлопнул в ладоши и громко объявил:

— Что ж, партии розданы, актеры назначены. Самое время начать представление!

Тяжелая органная музыка переполняла просторную церковную залу настолько, что она казалась тесной. Хор высоких мальчишечьих голос вступал в поединок с музыкой за право услаждать слух прихожан. Ни одна из сторон не желала проигрывать, но, обессилев, непримиримые противники находили компромисс, сливаясь в одно целое и, наконец, наступала гармония. Но такие моменты были редки и приходились, как правило, на конец мессы.

Голова Ланы была повернута в сторону от хора. Взгляд ее потерянно блуждал по триптиху «Страшный суд», замирая на изображениях падших ангелов. Мысли тоже путались, перескакивали с одного на другое, рассеивались так, что девушка не могла уцепиться ни за одну из них. Вдруг на ее плечо легла рука. Лана вздрогнула от неожиданности и обернулась. Рядом стоял снисходительно улыбающийся священник. Только в этот миг девушка осознала, что месса закончилась, и прихожане начали расходиться, оставляя небольшие пожертвования у входа.

— Простите, святой отец, я задумалась, — поспешно извинилась Лана, смиренно целуя руку священника.

— Вам не за что извиняться, дитя мое, — ласково ответил он, но тут его перебил тощий мальчишка-хорист с босяцким именем Люк.

— Госпожа Лана, я так рад, что вы все-таки пришли… Правда, было здорово? — спросил он нетерпеливо.

— Правда, Люк, — усмехаясь, ответила девушка. — Гляди, я кое-что тебе принесла.

— Подарок? — глаза Люка удивленно расширились.

Лана протянула ему небольшой сверток, внутри которого находилась скрипка, сработанная лучшим мастером в городе. Тут же забыв обо всем на свете, мальчик начал увлеченно исследовать дорогой подарок.

— Какой чистый звук! — восхищенно восклицал он, наигрывая простенькие мелодии. — Удивительно!

Меж тем Лана снова повернулась к священнику.

— Это пожертвования для бедных, — тихо сказала она, протягивая ему пухлый кошель с деньгами.

— Вы как всегда слишком щедры, дитя мое.

— Но святой отец, разве можно быть слишком щедрым? — возразила девушка. — Ведь каждый христианин должен заботиться о ближних… Но не будем об этом. Я хотела узнать, говорили ли вы со священником из Неаполя? Он сможет устроить Люка в консерваторию?

— Думаю, да. У мальчика абсолютный слух. При должном старании его обязательно примут, особенно с таким покровителем, как вы, дитя мое.

Девушка просияла.

— Госпожа Лана, вот послушайте, — снова перебил священника хорист.

Мальчик глубоко вздохнул и закрыл глаза. Смычок легко заскользил по струнам. Лана неожиданно побледнела.

— Что это за мелодия? — испуганно спросила она.

Хорист недоуменно пожал плечами:

— Не знаю. Наверное, где-то на улице услышал. Она показалась мне красивой, вот я ее и запомнил. Вам не нравится?

— Нет, пожалуйста, не играй ее больше, — резче, чем хотела, сказала Лана. — Мне… Мне уже пора. До свидания, святой отец.