Сара Бет Дерст - Лед

— Держись крепче, — ответил он. — У нас мало времени.

Она вцепилась в могучую шею Медведя и крепко прижалась к нему всем телом: он полетел на сверхскорости. Впереди она видела синеющую черноту: океан. Он ринулся в черные волны. Вода промочила ей парку, она затекала под маску на лице и проникала в волосы там, где капюшон неплотно прилегал к голове. Но холода она не чувствовала: вода была мягкой, точно воздух. Касси улыбалась. Ей нравилось волшебство Медведя.

Они вынырнули на поверхность, и он поплыл к берегу. Вода закрывала Касси почти целиком, оставив лишь голову и плечи; девушка цеплялась за мокрый мех. Наконец Медведь выбрался на лед и побежал.

Она услышала монотонное дребезжание вертолета.

Далеко впереди на льду, потревоженный вертолетным ветром, одинокий медведь бежал к ледяной гряде. Его бок сочился красным.

— Держись! — сказал Медведь. — Нельзя, чтобы нас заметили!

Она схватилась за него еще крепче, и он побежал так быстро, как никогда прежде. Мир вокруг них превратился в полосы белого и голубого.

И замедлился лишь на секунду, когда она увидела алую вспышку на кремово-белом фоне. Медведь вонзил зубы в бок раненого. Тот дернулся, и Касси увидела, как потянулась серебряная нить. И вот Медведь уже бежал снова.

За их спиной животное съежилось и упало на землю. Вертолет приземлился, взбивая снежные заносы. Она увидела все это лишь мельком, и они понеслись прочь.

— Медведь! Это браконьеры! — завопила Касси. — Останови его!

Но он уже скрылся между глыбами льда и не останавливался, пока они не оказалась на много миль к северу. Когда он замедлил бег, то целиком проглотил серебристую полоску — душу умершего медведя.

Касси закричала:

— Тот медведь мог жить! Мы могли спугнуть браконьеров, а потом ты бы вылечил его своим волшебством, заколдовал бы его клетки.

Что за нелепая потеря. Такой прекрасный полярный медведь… Как он мог так с ним поступить? Позволить ему умереть, этому медведю, одному из своих!

— Да, — сказал он.

Она проглотила слова, готовые сорваться с языка. Да, он мог спасти медведя.

— Ты что, ангел смерти полярных медведей?

— Так нужно. Не забери я эту душу, она бы досталась мунаксари, ответственному за другой вид. Или вообще никому, и тогда душа бы потерялась. Если у нас не будет душ для новорожденных, то вид просто вымрет.

Он спас ее от обморожения; ему бы ничего не стоило вылечить того медведя. Он мог бы вылечить всех медведей! Всегда их лечить! Но откуда тогда возьмутся души для новых медвежат? Они все будут мертворожденными. Она потрясла головой. Как все сложно…

— Ты знала, какие у меня обязанности.

Да, но сейчас она впервые видела, как он их исполняет.

— Касси? — обеспокоенно спросил он. — Это что-то меняет?

Его власть была такой огромной. Это что-то меняло? Она сделала глубокий вдох. Такова уж его работа. Он существовал, чтобы переводить души, а не для того, чтобы решать, кому жить, а кому умереть. Именно в это она и будет вносить свой вклад: продолжение вида, а не спасение конкретных особей. На самом деле, это не слишком отличалось от работы ученого, который изучал, не вмешиваясь.

Склонившись вперед, она прижалась щекой к его шее:

— Это ничего не меняет. Ты мой туваакван, моя родственная душа, — раньше ей не представлялось возможностей использовать это слово из инупиакского. Она покатала его на языке. — Мы ведь команда, правда?

Он ткнулся ей в руку холодным носом.

— Мы команда, туваакван, — подтвердил он. — Я так счастлив, что могу разделить это с тобой. Раньше у меня никого не было. Спасибо.

Она обняла его за широкую мохнатую шею.

— Знаешь, есть и еще кое-что, чего у нас не было, — мягко сказала она, и сердце ее забилось сильнее. — У нас так и не было настоящей брачной ночи.

Оказавшись в темной спальне, Касси расстегнула парку и стянула гамаши с муклуками. Она слышала, как Медведь с уже знакомым шорохом сбросил свою шкуру. Теперь он был человеком. Она широко улыбнулась. Раньше ей казалось, что она будет нервничать. Но она была спокойна. Это же ее Медведь.

Она сняла мембранные штаны и избавилась от трех слоев носков.

Она сняла шерстяной свитер.

И фланелевую рубашку.

— Сколько на тебе вообще одежды? — спросил Медведь своим человеческим голосом.

— Ну, не у всех же есть подкожный жир. — Она сняла шерстяные штаны, пижамные штаны и шелковые подштанники.

— Позовешь меня, когда закончишь?

— Миленько.