Сергей Волков - Затворник

— Раз так, — сказала Стройна — то пусть он тоже отправляется в Чернореченск, и дело с концом. Сестре велю, чтобы выходила двоих.

Защитник рассказал княгине о подвиге Коршуна, и изумленная Стройна попросила деверя не скупиться с наградой.

— Я бы сама его осыпала золотом, только теперь не я, а ты, брат, распоряжаешься богатствами города. Тебе и решать!

— Пойдешь в мою дружину, Коршун? — спросил Защитник — Или хочешь вернуться в Стреженск, ко Льву?

— Не-е-е-е-ет! — воспротивился Коршун — Там мне пока делать нечего! Если я в стреженском уделе появлюсь, то как бы с меня Лев рубашку не сдернул, да не отходил по спине как следует!

— Значит оставайся здесь! — постановил князь — Будет тебе место в ближней дружине, и дом на Струге, возле меня.

— Светлый князь… — скромно добавил Коршун — Дело такое… Мне не жалко места подле Льва, только у меня под Стреженском имение, так Лев теперь не забрал бы его…

— Будешь и с имением! — понял Защитник тонкую подсказку — Подберем что-нибудь.

— Найдется имение! — подтвердил Волкодав — Сейчас по всей стране будет много владений без хозяев, так что выбирай любое! Что бы у тебя там Лев не отнял, мы возместим вдвойне!

Стоявший здесь же Месяц, от этих слов словно призадумался на минуту, а потом спросил Волкодава и князя с княгиней:

— А вот как, интересно, Лев скажет про то, что мы, без его ведома, избираем себе князя? Как вы думаете?

— А что об этом можно думать! — сказал Волкодав — О том, как нам помочь против ыкунов, Лев не заботился. Какого ляда ему теперь лезть в наши дела! Каяло-Брежицк волен выбирать себе господина из княжеского рода — таков обычай! А за тебя, светлый князь, — обратился он к Защитнику — уж поверь мне — случись что, вся страна встанет горой!

— Об этом и толковать нечего. — подтвердил князь — Каяло-Брежицк — мой законный стол. Я после смерти Мудрого — второй в княжеском роду, и по обычаю должен был ему наследовать! А в Засемьдырске я княжил только по отцовской злости. Теперь Небо само все рассудило по справедливости!

— Так, светлый князь! — сказал Волкодав — Все правильно говоришь!

А потом был пир. Были заздравия и славословия, музыка и песни… Ставили столы на широких берегах Черока — множество, чтобы мог рассесться вес народ, а кому не хватало столов, те стелили на траве скатерти. Рядом сложили и зажгли большие костры, и пели возле них. Пели прощальные песни — в память о павших на полях брани, и о загубленных мирных людях. Снова возносили Небу хвалы и благодарность за избавление, снова прославляли светлого князя Защитника и его удалой полк. Пели и о былых временах, вспоминали деяния князей прошлого — от тех еще стародавних времен, когда первые пра-пра-ратаи пришли на Черок из глубин Дикого Поля. Смутная, едва ли не призрачная память о тех годах сохранилась лишь в сказках и былинах, от пересказов в которых истина перемешалась с вымыслом, с деяниями позднейшими, и со всем, что прибавили для красного словца. Пили вино, и стучали чарами о чары…

А когда стало смеркаться, то кажется, в тысячу раз больше костров зажглось на берегах, и песни зазвучали уже другие. А больше, чем пения, стало плясок. И в музыке, и в словах стало более радости наступающей ночи, чем славы прошедшего дня.

К Пиле, сидевшему за столом, подскочил Хвостворту, который едва вырвался только что из целого круга девушек. На шее у него висел большой венок из цветов и кленовых листьев, другой, поменьше — на голове. Хвост растормошил руками пилину шевелюру.

— Что не весел, а, брат! — закричал он, смеясь — Погляди, что кругом, какой праздник, а! А дело какое сделали! Ну, развейся хоть разок!

Пила смеялся в ответ:

— Веселись, брат!

— Пошли с нами! — не унимался Хвост — Там попляшем, тут борозду пропашем! — добавил он вполголоса, и снова загоготал. — Давай, пойдем! Девки ждут!

— Ступай, я посижу…

— Эх, бра-а-а-а-ат! Ну и скучный ты человек! — засмеялся Хвост, снова уносясь в круг девушек — как нырнул в море улыбок, цветов и пестрых платьев.

— Вот этой рукой! — доносился до Пилы шепелявый голос — Этой самой, семерых ыкунов уложил, я не я буду!

— Семерых одной рукой?! — звенели в ответ другие голоса, чистые, радостные и восторженные — Наверное, еще и одним ударом?

— Не-е-ет! — спешил отказаться Хвост — Ударом только шестерых! А седьмого — плевком добил!

Люди из-за столов как пропадали. Сначала, глядишь, сидят по своим местам, потом, не успеешь глазом моргнуть — уже пляшут возле костров. А еще миг — и оттуда как ветром сдуло, да заодно и девок, с кем плясали…