Илона Эндрюс: Хранительница врат (ЛП)

— Во избежание недоразумений, — произнесла я. — Раз вы отказываетесь защищать свою территорию, тогда мне самой придется об этом позаботиться.

Он наклонился ко мне.

— Леди, я, кажется, уже сказал вам, что не понимаю, о чем вы. Идите домой и подметайте крыльцо, или чем вы там еще занимаетесь.

Шон делал вид, будто не понимает, о чем я, и с этим я ничего не могла поделать. Может, он был трусом, хотя и не подходил под это определение. Может, ему просто было наплевать. Но мне — нет. Пора остановить все это.

— Отлично. Если не станете мне мешать, проблем не возникнет. Приятно познакомиться, мистер Эванс.

Я направилась вверх по улице к своему дому.

— Леди, вы сумасшедшая! — крикнул он мне вслед.

Возможно я и была сумасшедшей, но я очень редко ошибалась, и у меня было четкое чувство, что жизнь в пригороде Ред Дир, штата Техас только что стала гораздо сложнее.

Отель домашнего типа "Гертруда Хант" расположился у входа в район Авалон, на трех акрах земли, в основном занятых фруктовыми и цветочными садами. Несколько старых дубов затеняли дом, а четырехфутовая изгородь ограничивала газон по стороне улицы.

Изначальный "чешуйчатый" деревянный сайдинг здания давным-давно сгнил и был заменен на более практичный, современный вариант, выкрашенный в камуфляжный темно-зеленый. Построенная в конце 1880-х, трехэтажная гостиница обладала всеми чертами Американской Королевы Анны: просторным круглым крыльцом с низкими коринфскими колоннами у входа, тремя маленькими балконами на втором этаже, эркерными окнами, выступающими то тут, то там в самых разных местах.

Как и многие старые дома викторианского стиля, отель был ассиметричной формы и, при взгляде с севера, а потом с юга, казался двумя разными домами. На восточной стороне он был украшен башенкой, а c западной выступала круглая терраса. Словно готичный свадебный кондитер родил ребенка от средневекового замка и южного поместья до времен гражданской войны.

Дом был щедро и бессмысленно украшен веретеновидными балясинами, слишком вычурный, но уж точно не уродливый.

Я подошла к лестнице и погладила светлую колону. — Он грубый идиот. Не обращай на него внимания. Я думаю, что ты очарователен.

Дом не ответил.

Я вошла, и сердце в груди замерло на секунду при взгляде на фото моих родителей, висящее при входе в гостиную. Каждый раз, входя туда, я немного надеялась, что по возвращении увижу их прямо там в коридоре, ждущих меня.

Я вздохнула, свернув налево, поднялась по просторной лестнице на второй этаж и вышла на балкон, где Ее Светлость Калдения ка рет Магрен проводила свое чаепитие. Выглядела она лет на 60 с хвостиком, но это были годы, прожитые среди роскоши. Ее платиново-серые волосы были гладко зачесаны и собраны в пучок. Калдения обладала резким профилем, с прямым носом, выразительными скулами и голубыми глазами, которые всегда глядели с тоской, пока она не находила что-нибудь веселым. Она держала чашку с небывалой элегантностью и меланхолично смотрела вниз на улицу.

Я скрыла улыбку. Калдения была практичной, мудрой и, по-модному, уставшей от жизни. Несмотря на свое равнодушие, она все же не собиралась спокойно отправиться на тот свет и шла на огромные ухищрения, чтобы задержаться тут подольше.

Я открыла магазинный пакет и выудила желтую упаковку и такого же цвета банку.

— Луковые чипсы и лимонная газировка, Ваше Изящество.

— Ах! — Калдения ожила. — Спасибо.

Легким движением она вскрыла упаковку и вытряхнула немного чипсов на тарелку. Длинными пальцами взяла одно колечко и откусила, прожевав с явным удовольствием.

— Как все прошло с оборотнем? — спросила она.

Я села в кресло. — Он притворяется, что я сумасшедшая, и что он не понимает, о чем я говорю.

— Возможно, он сдерживается.

Я вскинула брови.

Калдения аккуратно прожевала еще одного колечко.

— Некоторые из них так ментально кастрируют сами себя, дорогая. Подавляющая религиозная мать, слабый пассивный отец…ну знаешь, как это бывает. Генетическая память ограничена. Лично я всегда была против контроля над своими порывами.

Да, и из-за этого пострадало несколько миллионов человек.

Калдения поставила большой палец на кромку банки лимонада и повернула ее. Скрипнул металл. Она дернула за петельку и почти оторвала верх крышки. Край отреза был острым как бритва. Калдения налила содержимое в чайную чашку и выпила, улыбаясь.

— Он не сдерживается, — сказала я. — Он провел последние два месяца, помечая каждый дюйм, который считает своей территорией.