Елена Пучкова - Приключения графини

Я подошла к кровати и, вытерев влажную руку о фартук, хотела потрогать лоб. Он отшатнулся, поморщившись от резкой боли в переломанных костях.

— Как чувствуешь себя?

— Сносно. А ты кто?

И что можно умного ответить на этот вопрос? Ничего. Потому что вопрос глупый. Я вернулась к печи и принесла в кружке отвар.

— Вот, выпей.

Его губы пересохли от обезвоживания. Жидкость была ему необходима.

— Что это за гадость плавает?

— Пей, это клюквенное варенье.

Он отказался. Я пожала плечами. От лиц малознакомых или просто подозрительной наружности хлеб и воду не принимаем?

— Как я здесь оказался?

Он попытался встать, перенеся свой вес на здоровую руку, но с глухим стоном повалился на подушку.

— Я притащила.

— Ты? Такая маленькая? — его возглас сорвался на сип.

Я встала с кровати и пошла к печке.

— Я не хотел тебя обидеть.

Он закрыл глаза.

Я продолжила помешивать поварешкой жутко зловонный отвар. Слезы вновь потекли из глаз, и без того раскрасневшихся и опухших. От топившейся печки в избе стояла температура, почти как в бане. Открытая настежь дверь не спасала положения. По спине ручьями тек пот, щекоча кожу. Легкая льняная одежда насквозь промокла, прилипая к телу. Плотный шерстяной платок, туго повязанный вокруг поясницы, помогал снять острую боль, но не разогнуть спину. Из-за жары постоянно хотелось пить. К вечеру от колодезной воды, мой голос охрип и погрубел.

— Есть еще выжившие?

Я вздрогнула. Думала, что заснул.

Отстранившись от печи, я вытерла рукой слезы. Вспоминать сцену разорванных тел не хотелось.

— Нет, — просипела я, — если только они ушли раньше, что маловероятно.

Воин побледнел. Мысль о дезертирстве не понравилась ему.

— Ушли раньше? — его голос обрел силу, — это чушь собачья! Среди моих ребят трусов нет, — помолчав, он поправился, — …не было.

Откинувшись на подушки, он закрыл глаза:

— Мы ждали приказа. Нас должны были перебросить ближе к границе. Шел третий день нашей стоянки, ребята расслабились. Никто из нас не понял что случилось. Даже когда я видел эти огромные туши в небе, я не мог поверить своим глазам. Похватав оружие, мы заняли оборонительную позицию, только какая может быть оборона, когда многие были в одних шароварах и рубахах? Было бы нас человек пятьдесят, мы б еще продержались. Но тридцать бойцов, из которых половина новобранцев…, - он ненадолго замолчал, видимо, вспоминая случившееся. — Одну я убил, подскочила другая, и еще одна с жуткими когтями кинулась на Тихона. Он стоял спиной, я не мог позволить этой гадине располосовать его. Не знаю, откуда меня достали… пока я рубил одну, другая свалилась сверху и распорола меня пополам. Я думал, всё — конец.

Жизнь его стоила того, чтобы ёе спасти. Когда человек, или существо готов отдать жизнь за другого — это по-настоящему ценно.

— Тебе повезло.

Птеродактиль вытаскивает кишечник из трупа; белые черви вместо внутренних органов — воспоминания промелькнули, как в калейдоскопе, быстро и ярко. В душном стоячем воздухе как будто появился запах разложения. Я вышла на улицу и опрокинула на себя кувшин родниковой воды. Вода успела нагреться, но все же стало легче. Я протерла затылок, виски — тошнота отступила. Я некоторое время постояла в сенях и добровольно зашла в натопленную до банного кумара комнату.

Спасенный по-прежнему лежал на моей кровати, но теперь во взгляде читался интерес. А может, мне только показалось.

— Странная у тебя изба какая-то. Я бы сказал, напоминает пристанище знахарки.

Думаю, не стоит сразу в лоб.

— Травами можно вылечить очень многие болезни.

— Травами? Ты лекарь?

«Лекарь. Но без диплома».

— В некотором роде — да.

Он хотел что-то спросить, но не мог решиться.

— А где я конкретно нахожусь?

Это было не совсем то, что он хотел спросить, но очень близко к сути, я думаю. Голова у него не настолько пострадала, чтобы он не смог сложить два плюс два. Я сказала правду.

— Чарующий лес. Его еще называют Ведьминым.

Он помрачнел.

— Ты что та самая вед… то есть, люди говорили, мол, в здешнем лесу живет ведьма и…

— Я поняла. Да, это про меня.

Он нахмурился. Его самые страшные подозрения подтвердились. И я не собираюсь подслащивать пилюлю.

— Ты можешь уйти в любое время, только скоро ночь и я бы тебе не советовала.

Я отвернулась.

— Тогда, я должен поблагодарить тебя за спасение.

Он сказал так, будто я тянула из него благодарность клещами. Довольно паршивый способ сказать спасибо. Мне пора уже привыкнуть и стирать безжалостно с собственного лица натянутую улыбку.