Елена Пучкова - Приключения графини

Я шла напрямик вторые сутки, стараясь держаться под сенью деревьев. Вчера, ближе к ночи наступило то время, когда стало неважно по какой дороге идти. Ватага голодного зверья затопила каждый лес, овражек и укромную тропку.

От избы меня отделяла Крутейка, мелководная речка, и поле — рукой подать. Только на душе тоска и сосущая безысходность. Предчувствие, в котором мне не хочется разбираться.

Мне очень хотелось наплевать на конспирацию и полететь. Пускай полет забирает много сил, зато я очень быстро окажусь в своем родном лесу. И все же я шла пешком. Мало ли кто может прятаться в кустах или землянках, которые так уважают мужики — охотники и грибники. И если от зубов и когтей чужеродных тварей я спасусь, то от молвы и суеверных домыслов сельчан за всю жизнь не отмоюсь.

В лесу пахло грибной сыростью, а воздух, за счет близости родниковой воды, приятно холодил лицо и руки. Пели птицы, жужжали мухи, световые блики прыгали по гуще крон — лес жил обычной жизнью, как будто ничего не случилось.

Крутейка, располагалась в пышных зарослях ижг, обхвативших её со всех сторон плотным селадоновым навесом. Бурлящая речушка жизнерадостным потоком неслась вдоль леса, за что и нарекли её Крутейкой. Вода в ней была настолько чиста и прозрачна, что можно было с моста рассмотреть цвет мелких гладких камней на дне. Одно из моих любимых мест.

Деревянный мост уцелел. Приятная новость, казалось бы. Но беспокойство кисло шевельнулось в душе.

Продравшись сквозь жгучую, во весь мой рост крапиву, я выбралась на освещенную Эндимионом и Акидоном поляну. Идти стало легче и приятнее, но я замедлилась. Поляна представляла собой папоротниковую долину, перемеженную кое-где березами.

Сквозь просветы в листве мелькнула черная тень. Вторая, третья… Сердце тревожно застучало в груди. Ну, вот, и встретились.

Я нырнула в папоротник и осмотрелась. Пушистые листья, покачиваясь, сомкнулись над головой. Мое хлипкое укрытие выдавало утихающее колыхание веток. Из сухой красной земли бесконечным частоколом торчали стебли, открывая совершенно безобидный вид. Можно было утешиться тем, что твари не нашли своей добычи, но тяжелый запах резал нюх. Он пока не перешел в стадию невыносимого, но одно его наличие говорило о многом.

Рассекая воздух мощными крыльями, и крича высоким и протяжным голосом, срывающимся на зубодробительный писк, высоко над головой пронесся птерозавр. Сделав пару кругов, он затих.

Папоротник растянулся локтей на сто. Очень ненадежное укрытие. Прятаться, сидя на месте, в нем, в принципе, можно. А вот передвигаться незаметно — нет. Вспомнив, о милых карнолинках [12] Карнолинк — вид искусственно разведенных плотоядных млекопитающих ростом в пол локтя. с острыми зубами, уважающих икроножные мышцы, я выбрала перемещение ползком.

Папоротник был высок, пышен. Стебли его сидели достаточно редко, чтобы пытаться их обползать, не задевая. В просветах виднелись белые стволы.

Луг, некогда радовавший глаз высокой сочной отавой, превратился в место кровавой сечи. Трава втоптана в грязь, земля в глубоких следах и лужах крови. Я покачнулась: ноги стали ватными, а тело налилось свинцовой тяжестью.

Около тридцати бойцов сложили головы на гостеприимном поле. На шестерых солдат приходилось по одному убитому ящеру.

Над истоптанным полем, в ста саженях от меня, кормились птеродактили [13] Птеродактиль — подотряд вымерших рептилий отряда летающих ящеров (птерозавров). . Одиннадцать тварей.

Битва, разыгравшаяся под Крутейкой, не была грандиозной по количеству солдат и оружия, не была решающей. Взвод схватился с тварями на смерть, сознавая, что помощи не будет — неоткуда ей было взяться. Только не кому было отдавать честь героям.

От птеродактилей меня загораживал сосновый перелесок, окованный пышными кустами. Куда я спешно направилась, стараясь особо не всматриваться в изуродованные тела.

В паре шагов, отброшенный в ходе сражения, валялся арбалет. Мешок с болтами пришлось снимать с трупа. Выстрелить? Убить одного, еще пятерых-шестерых. Против одиннадцати птерозавров мне не выстоять, даже будь я с Фортуной в родстве.

Среди кучи мертвых тел показалось смытое движение. Кажется, я схожу с ума, если трупы начинают шевелиться. Из той же стороны донесся еле слышный стон.

Не рассчитывая на собственную хладнокровность к резким запахам, я заткнула нос рукой. Дыша ртом, я все равно ощущала едкий запах разложения. Мухи беспокойным выводком ползали по телам, подпрыгивая шевелящейся черной тучей, перелетали на более лакомое место.