Терри Брукс: Эльфы Цинтры

— Знаешь, мы не найдем его, — сказал он Воробышку. — Человека—Птицу, я имею в виду. Мы можем искать его до тех пор, пока последний из нас не окажется в земле, как Белка, но мы никогда не увидим его снова.

Она не взглянула на него. Она смотрела прямо вперед, вдаль.

— Мы найдем, — спокойно сказала она.

Он уставился на нее в замешательстве, ее слова прозвучали как–то странно, а затем он перевел свой взгляд вперед, куда смотрела она. Три фигуры только что показались в поле зрения, выходя из–за холмов на шоссе и поворачивая к ним.

Парень, девушка и большая, тупомордая собака.

Челюсть Ягуара отвисла.

— Проклятье! — прошептал он.

Яркая улыбка вспыхнула на лице Воробышка, ее мрачные черты преобразились.

Усталость пропала без следа. Расцвела новая жизнь. Не сказав ни слова, она рванулась к приближающимся фигурам, называя их по именам, звук ее голоса привлек внимание и остальных.

— Проклятье! — повторил Ягуар, а затем и сам тоже побежал.

Сумерки в горах.

Анжела Перес проснулась в полной темноте и замерзшая от холода. Она лежала там, где рухнула после ее битвы с демоном, распластавшись лицом вниз на льду со снегом, ее всепогодный плащ был обернут вокруг поврежденной руки, а черный посох был прижат к телу. Повсюду была кровь, а огромные участки белых просторов горы были сожжены и еще дымились от огня Слова. Останки демона лежали в стороне, кроме нижних конечностей, все остальное было неузнаваемым. Анжела быстро отвернулась. Даже в смерти он был чудовищным.

Она понимала, что должна встать и найти укрытие, иначе она замерзнет до смерти. Свет почти исчез с неба, а температура быстро понижалась. Возможно, зима практически исчезла почти повсюду в Соединенных Штатах Америки, но она присутствовала здесь. Она попробовала двигаться и обнаружила, что ее телу это не нравится. Оно болело везде, но она вообразила, что холод поможет заглушить боль и замедлит кровотечение. Она понимала, что сломала ребра, а также и руку. Она понимала, что теряет кровь из дюжины глубоких порезов. Ни в чем другом она не была уверена.

На мгновение она ощутила внутреннее повреждение, но затем быстро остановилась.

— N o toques, {8}— прошептала она. — Не трогай. Ты не хочешь знать. Ты не хочешь думать об этом.

Ей потребовалась минута, чтобы собраться, делая медленные, глубокие вдохи, твердо приняв решение. Потом она плотно ухватилась за посох и подняла себя на ноги.

Она чуть не потеряла равновесие, спотыкаясь и покачиваясь, сделала несколько шагов вперед, боль пронзила ее насквозь, как горячий нож масло. Она боролась, чтобы остаться в вертикальном положении, понимая, что если она упадет, то, вероятно, снова уже не поднимется.

Она раскатала всепогодный плащ и накинула его. Это заняло много времени, и когда она закончила, то выглядела как бродяга. Везде рвань и лохмотья. Кровь измазала все темными пятнами. Вряд ли он обеспечит какую–то защиту от холода.

Ну хоть на какое–то время, по крайней мере. Это было лучшее, что она могла сделать. Она принимала то, что могла найти.

Ее рюкзак исчез и ей не хотелось искать его. Что ей было необходимо, так это найти кров. Прямо сейчас. Хватая ртом воздух, опираясь на посох, она посмотрела вперед в направлении ледяных пещер, выискивая вход.

Она не смогла его увидеть.

Не важно, п одумала она. Я знаю, что он там. Я знаю, что найду его. Я знаю, что должна найти его.

— Кирисин, Симралин, держитесь, — прошептала она ветру, ночи и холоду. — Я иду.

Медленно, она начала подниматься по склону горы.

Прощай, мой друг (исп.)

С Богом. Твоя мать ждет тебя (исп.)

Матерь Божья (исп.)

Прощай, мой друг. Извини. (исп.)

Я не оставлю мою (исп.)

Иди ко мне, демон (исп.)

Матерь Божья (исп.)

Не трогай (исп.)