Юлия Фирсанова - Божественные головоломки, или Война за любовь

Зеленоглазый принц мечтал остаться наедине с Элией, когда Бэль оправится на занятия к Итварту, и отнюдь не за тем, чтобы вести философские разговоры. Но, увы, зов брата судил иное.

— Жалко, — согласилась принцесса с огорчением Лейма, улыбаясь такой улыбкой, что принцу сразу стало ясно она в курсе очередной порции его тайных мечтаний и одобряет их.

— Но я вернусь, — пообещал Лейм весьма пылко, даже Бэль обернулась в легком замешательстве и уставилась на брата, анализируя сложный комплекс излучения его ярких эмоций.

— Не сомневаюсь, — промолвила богиня вслед покидающему ее гостиную кузену.

Принц Лейм шел к покоям Ноута, когда дорогу заступил Нрэн. Даже если Бог Войны просто встречался с кем-нибудь в замке без тени дурного умысла, все равно возникало неуютное ощущение грозного препятствия на пути. Смерив младшего брата суровым неодобрительным взглядом желтых глаз, впрочем, по-другому Нрэн смотрел на родственников редко, если не брать в расчет Элию, старший принц процедил формальное приветствие:

— Прекрасного дня, брат.

«Сгинь с глаз и из жизни моей», — почудилось Лейму. Молодой бог ясно улыбнулся, благожелательно ответил:

— Тебе того же, брат, — и проследовал далее по своим делам.

Нрэн скрипнул зубами (не будь они по твердости близки к алмазам, непременно уж стерлись бы в порошок) и сжал руки в кулаки, стараясь держать пальцы подальше от рукояти кинжала. Как ни неприятно было признавать Богу Войны, стремящемуся к ровному, читай равнодушному, отношению к членам семьи, Лейм невыносимо раздражал его. Настолько, что принц в последнее время почти ненавидел младшего брата. И опять всему виной была ОНА, Элия. Его мучительница, его возлюбленная, оказавшая мальчишке милость, приблизившая того к себе, разделившая с ним ложе. Нет, самого Нрэна не отвергли, сменив на свежего, милого и ласкового юнца, да и никого другого из нахальной, шумной когорты родичей, оживившихся после оказанной Лейму чести, не поощрили в ухаживаниях. Изрядный фингал под глазом Клайда и затрудненное дыхание Кэлберта были весьма наглядными свидетельствами твердой позиции Богини Любви. Ох, и погонял он после этого «любимых» родственников, устроив внеплановые военный сборы. Но даже сознание этого факта не утешало снедаемого ревностью и завистью бога.

Принц невыразимо бесился, чувствуя запах брата в покоях кузины, на ее коже, чувствуя безмятежное сияние счастья Лейма. Последнее вгоняло Бога Войны в ярость, выросшую из недоумения и жгучей зависти. Как он смел быть так счастлив, сопляк? Спокойно счастлив! Сам Нрэн, даже пользуясь милостью Элии, страдал, бесконечно терзался ревностью и мучительными сомнениями: надолго ли он приближен к любимой, не в последний ли раз его приглашают к себе, не вышибут ли за дверь за малейший проступок, неловкое слово? А Лейм…. Его безоблачная улыбка была мрачному Богу Войны как удар серпом по яйцам. Лейм не переживал и не мучился, он наслаждался каждым мгновением рядом с любимой и самой своей любовью, не терзался и не страдал. А Нрэн бесился, бесился настолько, что готов был жестоко избить Лейма, и тогда уж действительно все — конец! Сбылись бы самые страшные кошмары принца, все рухнуло бы безвозвратно.

В очередной раз «полюбовавшись» на довольного Лейма, принц понял, ждать больше нельзя, еще немного и он не сможет держать себя в руках. Нужно срочно уходить из Лоуленда, подальше от Элии и брата. Может быть, пройдет время, и он сможет смириться с происходящим или соскучиться по кузине настолько, что уже будет на все наплевать, лишь бы позволила, лишь бы дала…. дала возможность любить себя.

Когда за Леймом закрылась дверь, Бэль подошла к Элии и, трогая мягкую ткань синих брюк кузины, задумчиво промолвила:

— Эли, знаешь, Лейм тебя так сильно любит… Он и раньше тебя любил, но теперь особенно сильно. Когда он о тебе думает или смотрит, будто солнце загорается. Он так счастлив! Я таких радостных богов раньше никогда не видела!

— Я знаю, родная. А тебе неприятны волны его чувств?

— Нет, напротив, от него очень хорошо и тепло, словно золотые лучики, не то, что от Нрэна, — выпалила Бэль все еще с детской непосредственностью и тут же прикусила болтливый язычок. Она ведь вовсе не хотела ябедничать на старшего вредного, нудного, докучливого, но все равно любимого (какой ни противный, а все-таки свой) старшего брата.

— И как же ты воспринимаешь направленные на меня эмоции Нрэна? — полюбопытствовала об особенностях эмпатического восприятия богиня.