Марсий не мог заснуть почти до самого утра, а когда все-таки заснул, увидел парящего над городом грифона, не птенца, а уже взрослого, гордого и величественного. Рядом с ним летела девочка с темно-зелеными, разметавшимися по ветру волосами и синими глазами. Она смеялась и махала, зовя Марсия присоединиться к ним.
* * *
Заявиться к отцу на следующее утро без приглашения он не успел. Тот сам вызвал его в рабочий кабинет. Там больше никого не было, даже мастера Луция.
— Ты едешь учиться, — сообщил отец, не отрываясь от бумаг, которые в этот момент подписывал. Перо резво бегало по пергаменту. Марсий как зачарованный смотрел на уверенные росчерки, которые оставляла унизанная перстнями рука.
— Когда?
— Сразу после завтрака.
— Но…
— Твои вещи уже собраны. Карету подадут через полчаса.
— Отец, я хотел тебе кое-что показать, смотри, — он вытянул руки, но король, по-прежнему не поднимая глаз от свитка, отрезал:
— Довольно, Марсий. Ты уже не ребенок, а будущий король. Я устал от твоих выходок.
— Только взгляни, о большем я не прошу! Вот, — он потянулся к лежащей на столе мраморной лягушке пресс-папье, но дотронуться не успел.
Отец отшвырнул перо и поднял тяжелый взгляд:
— Я сказал: довольно.
Марсий замер, медленно опустил руки и завел их за спину, приняв ту же позу, что и отец вчера у окна.
— И далеко эта школа, Ваше Величество?
Голос звучал на удивление спокойно и бесстрастно.
— Не очень. Полторы недели пути. Все нужные документы в сундучке под сиденьем кареты. Когда приедешь, отдашь их руководителю школы. — Он посыпал чернила песком и поставил сургуч греться над свечой. — Не нужно делать такое лицо, ты сможешь приезжать домой на побывку каждые полгода. Мы с мастером Луцием уверены, что это пойдет тебе на пользу. Школа славится своей дисциплиной.
Слова доносились будто бы издалека.
— Как скажете, Ваше Величество, — отозвался Марсий тем же глухим невыразительным голосом и поклонился — вышло как у больного ревматизмом.
На мгновение взгляд отца чуть смягчился.
— Не воспринимай это как наказание, — сказал он. — И постарайся сделать так, чтобы она, — почти нежный кивок на стену, где висел портрет темноволосой красавицы с такими же, как у Марсия, глазами и таким же гордым, как у отца, профилем, — … чтобы мы могли тобой гордиться.
Гордиться… Почему нельзя гордиться тем, какой он есть?
— Да, Ваше Величество.
Отец, вздохнув, поднялся из-за стола, обошел его и взял лицо Марсия в ладони:
— Ты мой сын и единственный наследник, и я люблю тебя, — сказал он, сжимая руки. — И все, что я делаю, я делаю только ради тебя… и ради Затерянного королевства, конечно. Но в первую очередь ради тебя, да простят мне эту слабость. — Отец поцеловал его в лоб холодными сухими губами. — Я желаю тебе только самого лучшего, сын, и когда-нибудь ты это поймешь.
Наверное, он ждал ответа, но Марсий промолчал.
— Вот, — спохватился король и, пошарив на столе, протянул ему шкатулку, откинув крышку. Внутри лежала пара толстых кожаных перчаток с фамильным гербом. — Я хочу, чтобы отныне ты носил их, не снимая. Они гномьей работы и помогут… сдерживать твою другую сторону.
Марсий взял шкатулку.
— На этом все, Ваше Величество? Я могу идти?
— Да, ступай.
В дверях он помедлил и обернулся. Король сидел на краешке письменного стола, задумчиво вертя в руках гусиное перо.
* * *
Спустившись к карете, Марсий удивился тому, сколько подданных пришли его проводить. Значит, глашатаи известили их рано утром. Жители Потерии узнали о том, что Марсий уезжает, даже раньше его самого. Он повернулся к наставнику, почти не надеясь, что тот удовлетворит просьбу.
— Мастер Луций, мне нужно кое с кем попрощаться. Это не займет много времени, и если бы…
— Это исключено, Ваше Высочество, — крякнул старик. — Вы должны отправиться немедленно. Это приказ Его Величества.
Марсий поднял глаза и увидел в одном из окон дворца высокую и чрезвычайно прямую фигуру в пурпурной мантии.
— Тогда вы можете сделать одну вещь? Напоследок.
— Какую вещь?
— Вот, — он вынул из кармана бусы и протянул наставнику, — пусть кто-нибудь из слуг передаст это той девочке из таверны «Наглая куропатка» и скажет, что она бессовестная лгунья, но я больше не сержусь.
Старик пожевал губами, и Марсий приготовился к отказу, ведь отец вчера вполне ясно выразился, когда запретил общаться с гоблиншей. Но мастер Луций кивнул, забирая бусы.
Читать дальше