Алёна Малышева: Радужный венец. Время потерь

— Мне не привыкать, — призналась она и с любопытством, отчего-то напомнив лисицу, может из-за золотисто-рыжих волос, заплетённых в косу, и чуть заострённого личика, покосилась на дверь. — Матушка разговаривает с твоим властным спутником?

— Властным?

Конечно, капитана не назовёшь лёгким человеком, и он ожидает выполнение своих приказов быстро и беспрекословно, но откуда она это узнала?

— Скажешь, нет? — прищурилась девушка, склонив набок голову.

Ответить он не успел. Открылась дверь, и на пороге появилась высокая женщина в золотистой мантии с убранными в строгий пучок русыми волосами. Верховная жрица, лишь мимолётно скользнув взглядом по Китану, обратилась к девушке.

— Анела, вот и ты.

— Матушка, — склонила голову послушница, соединив ладони вместе и прижав к груди. — Вы звали меня?

— Заходи, — посторонилась жрица, пропуская внутрь комнаты девушку. — И вы, молодой человек, тоже можете войти.

Когда они закрыли за собой дверь, Шарн повернулся от окна и окинул послушницу проницательным взглядом. Наверняка от него ничего укрылось, он тут же составил своё мнение о ней. Насколько Китану было известно по рассказам отца, капитан никогда не ошибался в людях.

А вот поведение девушки Китана удивило. Он привык, что тяжёлый взгляд наставника мало кто выдерживал, люди тушевались и прятали глаза. Но не в этот раз.

Послушница присела в почтительном реверансе, простоте и элегантности которого могла бы позавидовать любая из аристократок. А он навидался их немало.

— Приветствую, господин. Да благословит вас Богиня, ваш путь и вашу судьбу, — произнесла она.

— Приветствую, — проронил капитан.

Девушка выпрямилась, оглядела Шарна и вдруг выпалила:

— Я б хотела нарисовать ваш портрет. Вы позволите?

— Анела! — укоризненно покачала головой жрица.

Китан с интересом посмотрел на капитана, как тот отнесётся к странной просьбе послушницы.

Шарн лишь приподнял бровь и кивнул:

— Может как-нибудь потом, — и обращаясь к жрице: — я так понимаю, именно эта девушка будет нас сопровождать?

— Да. Анела подтвердит моё согласие. Сразу же после Посвящения сможете отправляться в Акванский и Терранский храмы.

А она выдержит? Слишком хрупкая, как хрустальная ваза у матушки. Путь может быть опасен. Мало ли что встретится на дороге! Начиная от разбойников, а заканчивая непогодой и диким зверьём. Да и привык Китан путешествовать лишь с капитаном. А тут к ним присоединится девушка, да к тому же одна из этих таинственных жриц. Но вслух привычно ничего не сказал. Решает капитан.

— Матушка? — быстро обернулась к жрице девушка. В её голосе звенели испуг, удивление и, если он не ослышался, радость.

Жрица улыбнулась, но глаза были невесёлыми, провела рукой по волосам послушницы:

— Ты ведь хотела повидать мир. Вот и проводишь капитана Шарна и его адъютанта Китана… А теперь беги на кухню. Предупреди о гостях. Поговорим позже!

Послушница открыла рот, собираясь что-то спросить, но взглянула на Китана с капитаном и промолчала. Создав ладонями око Богини, уважительно склонила голову перед жрицей, быстрым реверансом попрощалась с капитаном и с Китом и исчезла за дверью.

Жрица требовательно оглядела Китана и капитана:

— Присмотрите за девочкой!

Отказаться даже не возникло мысли, по крайне мере у него.

Солнечные лучи перепрыгивали с дерева на дерево, с листика на листик, светящими дорожками разрисовывали кору деревьев, серую тропу, зелёную траву. Весёлый птичий перезвон доносился со всех сторон: едва слышные переливы соловья в дуэте со звонкой трелью жаворонка прорезался свистом иволги, кукушка добавляла голос в лесной концерт, а дятел отбарабанивал свою партию. Нежный аромат шелестящей за спиной липы напоминал о медовых печеньях, которыми наслаждались зимними вечерами. Нежная мягкая трава приглашала прилечь и закрыть глаза. Рядом звенел ручей. А душистая земляника так и просилась в рот.

И рука нет-нет да тянулась в кузовок, стоящий у бока, махонькая ягода скользила в рот, и только оставалось, как жмуриться от удовольствия.

Хорошо-то как. И уже совершенно не важно, что Матушка в наказание за разбитую вазу отправила в Священную рощу за земляникой. Неважно, что их с Элинией ждали в Храме. Мысли о Посвящении где-то мелькали на краю сознанья и не беспокоили. Даже гадать, почему Матушка решила отпустить её из Храма, не хотелось. Нега и покой. И рисовать лень, тетрадь с угольным карандашом зажата в руке.