Шон Томас Одиссей - Волшебник Темной Улицы

Казалось, её пытаются раздавить, и это чувство вынуждало Уну лишь сильней сопротивляться, толкать так, что носки туфель вминались в податливую почву заросшего травой холма. Она тяжело дышала, низкий гортанный звук рвался откуда-то из глубин горла. Мышцы в ногах пылали огнём, а подошвы уже начали скользить по земле в местах, где вырвалась трава. На краткий жуткий миг она решила, что навсегда застрянет здесь, не в силах двинуться ни вперёд, ни назад. Полностью парализованная. Мысль ужаснула девушку настолько, что издав внезапный рёв, она в последнем яростном порыве бросилась на стену... И тут всё кончилось. Она прошла. Воздух уступил, и Уна кубарем покатилась по склону к подножию башни.

— Ух! — девушка натолкнулась на гладкую стеклянную стену, поверхность которой была настолько насыщенно темной, что больше напоминала пустоту на месте башни. Но это вовсе не была пустота. Стены были твердыми, как камень. Уна потерла плечо и поднялась на ноги. Где-то в десяти футах от башни в низкой траве она увидела круг из камней, в диаметре меньше колеса повозки. Ворон слетел с плеча и уселся рядом с кругом.

— С тобой все в порядке? — поинтересовался он.

Уна осмотрела себя.

— Если не считать пятна от травы на локте, то всё хорошо, — она быстренько обежала вокруг башни в попытке найти хоть какие-то признаки двери. Тюрьма представляла собой идеальный квадрат, каждая стена футов семьдесят в длину. Обойдя башню полностью по периметру, девушка ни на йоту не приблизилась к тому, чтобы отыскать вход. Симметрию нарушал только поросший травой круг из камней, который, как она заметила, находился только с одной стороны строения.

Затем сыщица вытащила из кармана лист с загадкой и прочитала вслух:

«Есть верх и низ, но нет лица,

Смотаюсь в кейс, преступница,

И в клетке строго умещусь, от своего не отступлюсь.

Лишь шаг - и ты в пролете.

Тебя я уморю, дружок, и замедляя время ход,

С тобой пойдем мы к цели. Что я, ответь, на деле».

Она огляделась вокруг, пытаясь найти хоть малейшую зацепку, которая могла бы привести к разгадке.

— Есть верх и низ, но нет лица, — произнесла она вслух. — Конечно же, речь про могилы! На надгробиях не изображают лица.

— Ты когда-нибудь видела «смотавшуюся» могилу? — спросил Дьякон.

Сыщица проигнорировала вопрос энциклопедиста, прокручивая загадку в голове.

«Лишь шаг и ты в пролете», — повторила она про себя. В каком еще пролете? Бессмыслица какая-то.

Дьякон застрял на второй строчке загадки:

— Если это умещается в кейс, то это должно быть что-то небольшое.

Уна не знала, прав ли ворон, но спорить не стала. Ведь существовало много разновидностей кейсов. Деловые портфели и чемоданы для путешествий, которые, возможно, и в клетку поместятся, и лица не имеют. Контейнеры также называют кейсами, но нигде вокруг Уна не заметила каких-либо контейнеров. И почему «преступница»? Юристы тоже называют судебные дела кейсами. Наверно, такие кейсы кого-то и «приведут к цели», и «в пролете» могут оставить.

— Многие загадки строятся на игре слов и ассоциациях, — предположил Дьякон. — К примеру, «я уморю тебя и замедлю время» может иметь отношение к магическому барьеру, ведущему к основанию башни, где, очевидно, находится вход в тюрьму.

Уна покачала головой. Крупица истины была в словах Дьякона — в действительности загадка могла быть лишь игрой слов, — но, по мнению сыщицы, ворон все слишком усложнял. Он что-то добавил к загадке, чего там не было. Как правило, хорошие загадки чрезвычайно просты. Все зацепки в них даны, не нужно еще что-то добавлять. Просто она сейчас их не видит, а ответ должен быть прямо перед ее носом, она это чувствовала.

— Тебя я уморю, дружок, и замедляя время ход, с тобой пойдем мы к цели, — повторила вслух Уна, обходя выложенный из камней круг. — Что я, ответь, на деле.

И снова стихотворение казалось полной чепухой. Почему то, что помогает достичь цели, одновременно утомляет? Это логике с трудом поддается, если не... Если только...

Уна ощутила прилив энергии, но он не был похож на то чувство, которое возникало, когда она начинала колдовать. Сейчас все было по-другому. То была эйфория от мыслительного процесса, который замедлял свой ход, проворачивая загадку в голове юной сыщицы туда и обратно, рассматривая ее под разными аспектами, ощупывая ее невидимой дланью, чтобы понять природу, разбивающий тайну на осколки и склеивающий их обратно в причудливый калейдоскоп. Для Уны это было самое великолепное из чувств на свете, которым невозможно было управлять. Нарастающая сила, просто на уровне бессознательного, ведущая ее вперед, к поиску такого близкого ответа. Прямо внутри нее.