Шон Томас Одиссей - Волшебник Темной Улицы

Маг кивнул.

– Да, но это было почти пятьсот лет назад. После окончания Великой Войны Фей, когда Освальд Великий закрыл Стеклянный Портал, отрезав Темную Улицу от фей, волшебство стало ослабевать. Люди вдруг потеряли интерес к старым привычкам, и мир изменился, как и повествует история. Ты права, Уна, что сейчас к волшебству намного меньше интереса, чем когда-либо раньше. Некоторые считают волшебство непрактичным. Но все еще находятся такие, которые пытаются воспользоваться найденными в книгах заклинаниями. Все еще есть бесчисленные волшебные предметы, многие из которых — проклятия, изготовленные пятьсот лет назад феями. Это работа Волшебника – справляться с такими бедами, когда они происходят, и, конечно же, защищать Мир Людей, если когда-нибудь Стеклянный Портал разобьется, и дорога в Обитель Фей снова станет открытой. Практиковать волшебство — весьма важная миссия. Ты веришь в это?

В тот день, который сейчас кажется давно минувшим, Уна кивнула в знак согласия. Но она изменит свой взгляд. Изменит через полтора года, в день своего десятилетия, когда уяснит раз и навсегда неожиданную и тяжелую правду о том, что магии нельзя доверять.

И снова вернемся к Уне, которая остановилась возле светящихся деревьев, являющихся визитной карточной Темной улицы. Небывалое из чудес – деревья выстроились вдоль торгового района словно живые фонари, тускло мерцая в дневном свете. Легкий ветерок мешал неистово трудиться маленькому пухлому паучку, расположившемуся между ветками.

Уна сунула руку в один из карманов. У нее не было модных платьев, зато накладных карманов на юбках насчитывалось огромное множество, что было весьма удобно.

Это позволяло ей носить с собой множество полезных вещичек: иголку в пробке, маленький клубочек веревки, красные фосфорные спички, немного металлической проволоки, которую она использовала как отмычку, вскрывая укрытие Игрегиуса Гудфелоу, бумагу и карандаш и прочие практичные штуковины, которым часто находится применение.

Уна достала маленькое увеличительное стекло и использовала его, чтобы рассмотреть паутину. Паук продолжал усердно трудиться, казалось бы, не подозревая, что огромный глаз Уны наблюдал за ним.

Необычность дерева, на котором вместо фруктов росли свечи, лишь ненадолго привлекла внимание исследовательницы, в отличие от сложного рисунка и поразительных хитросплетений паучьей сети, притянувших к себе любопытную Уну, словно железную стружку к магниту. Каждая ячейка паутины представляла собой ловушку и являлась передаточным звеном, связанным с остальными звеньями, которые цепочкой закручивались к центру, являющемуся оплотом паучьего коварства.

«Какая красота! – восхитилась Уна. – Тщательно и надежно...»

Наконец она оторвала взгляд от паутины и стала рассматривать увеличительное стекло: солнечные переливы на позолоченной оправе, изрядно потертую лакированную дубовую ручку и безукоризненную линзу толщиной в два с половиной дюйма.

Лупа когда-то была очень дорога ее отцу. Иногда, смотря через стекло, Уна представляла его на месте себя. Пожалуй, эта была самая ценная вещица из всего добра, которым она владела.

Юная исследовательница прибрала лупу в карман и отправилась в путь, встряхнув затекшую руку.

– Итак, Дьякон, кажется, сегодня свершится то, чего я так ждала. Ночью предстоит сделать выбор!

При одной мысли об этом у Уны сильнее забилось сердце и вспотели ладошки, только вот было не ясно – из-за волнения или азарта.

Потирая липкие руки, она добавила:

– Сегодня ночью дядя найдет мне замену.

Дьякон нахохлился в ответ.

– Хмм, – все, что он произнес.

Уна покосилась на птицу.

– Я свыклась с тем, что ты не доволен. Вот скажи, Дьякон, почему мне следует больше переживать из-за того, что дядя Александр найдет другого помощника?

Дьякон разок каркнул, словно бы намереваясь ограничить этим свой вклад в беседу, но потом всё же ответил.

– Возможно, причиной твоего расстройства мог бы стать тот факт, что тебя тренировали на это место аж с восьми лет. Ты самая молодая ученица всех времён, – по тону голоса легко можно было понять, какое бессчётное количество раз ему доводилось с ней об этом говорить. – Или то, что несмотря на твоё ярое нежелание пользоваться какой бы то ни было магией, ты наиболее подходящий и обученный кандидат на это место за последнюю сотню лет. А может, то, что твой дядя настолько отчаялся отыскать тебе замену, что полгода назад разместил объявление в «Нью-Йорк Таймс». Неслыханный скандал.