Олеся Шалюкова - Имя твоё - Тьма

Место для него было выбрано не подходящее на взгляд Грея. А еще та, что его создала, тоже явно была не от мира сего.

Ну кто, находясь в здравом уме, будет создавать дом на курьих ножках. Не на куриных, на курьих! В смысле — дом возвышался на высоте метра три-четыре, а между своеобразным днищем и влажно чавкающей болотной поверхностью курились два дымных столба.

Чуть в стороне от домика был забор. Каждая тычина была чем-то украшена. К счастью, не черепами, но легче от этого не становилось. Потому что низки растений, грибов, змей, лягушек — были ужасно неаппетитным зрелищем.

Внутри забора был кусочек другой жизни. Словно кусочек пейзажа с дивной зеленой равнины вырезали аккуратно ножом и перенесли сюда, в забор, а туда отправили кусочек болота. Среди зеленой коротко подстриженной травы выделялись небольшие кружки растений.

Среди них Грей, не особо знакомый с этой стороной жизни, узнал мяту и зверобой. А еще почему-то крапиву, росшую в окружении других растений так, словно она здесь была точно по той же причине — исключительно лекарственной.

Дальше, за забором, была уже гораздо более привычная картина для болота. Осока и пушица соседствовали с камышом. Искривленные тонкие стволы березок вызывали жалость. А все вместе, в сочетании с домом хозяйки производило, откровенно говоря, гнетущее впечатление.

И у инквизитора само собой делось куда-то желание идти в этот дом и знакомиться с его хозяйкой. Более того, наконец-то в голову пришла умная мысль на тему того, что отец Сергий вполне мог и подставить собственного правнука.

Мысль как пришла, так и сбежала. Дверь дома наверху скрипнула, и раздался голос, неприятный, как окружающий мир.

— Гости? Редкие гости заходят ко мне на болото. Брезгуют, чураются. Ну-ка, избушка, избушка, повернись к болоту задом, к гостю передом. Да опустись вниз. Человек большой, негоже его заставлять бегать как молодого по лестницам, да по веревкам. Да ты не кривись, мил человек, вижу, что не простой ты. Да интерес привел тебя казенный. Поднимайся.

Грей только крякнул, глядя на дом, который соизволил приспуститься вниз. Но чтобы подняться, надо было зацепиться руками за край крыльца, затем подтянуться.

— А не стоило пропускать пары по физической культуре да пренебрегать спортивными занятиями, — расхохоталась ведьма. — Поднимайся, мил человек, поднимайся. А я пока чай поставлю, да с медком и малиновым вареньем.

Забраться на крыльцо у Грея получилось только с пятой попытки. И в комнату он не вошел — ввалился, красный и потный. Старушка, суетящаяся у печки, неожиданно напомнила ему пра-пра-бабку со старого портрета на чердаке английского особняка.

— Проходи, мил человек. Чайку попей, да поведай бабушке, что у тебя на душе. Чем смогу — помогу.

— Даже если дела у меня темные?

— У вас, инквизиторов, милок, других дел не бывает. Даже когда вы сами того хотите, ничего у вас не получается. Кровь за вами идет. Кровь и огонь. Свернули вы с пути должного, заблудились, заплутали. И теперь вернуться бы обратно, а грехи — не пускают. Но не мне вас менять, не мне корить, не мне винить. Не мне судить. Так что, пей чай, милок, и рассказывай.

И Грей рассказал. Сам себе удивляясь, недоумевая, зачем он это вообще говорит и кому! Он рассказывал всё. Начиная с того, как познакомился с рыжей ведьмочкой и ее охранниками. Продолжил тем, как она второй раз на его глазах читала клятву призыва демона, а по залу струилась магия. И ему, инквизитору кто знает в каком поколении, стало завидно. Рассказал о том, что заклинания и заговоры у ведьмочки не действовали, никакие. Даже те, которые Грей на самом деле адаптировал под нее.

Он говорил и ощущал, что под внимательным синим взглядом болотной ведьмы с его плеч падает груз вины.

— Ну что, милок, нового я тебе ничего не скажу. То, что можно было, ты и сам понял. Ведьмочка эта до сих пор силу свою не пробудила. Да и до сих пор не верит в то, что она — ведьма, цепляется за свою человечность, вот сила к ней и не идет. А вот та тьма, которая вам дорогу к ней закрыла — уже более интересная. Слышала я о таком, не то читала, не то говаривал кто-то. Но тьма такая мне знакома. А уж то, что у девицы этой серебристый цвет волос только подтверждает мои мысли. Не человек, милок, она. А значит, нечего и подходить к ней с человеческой точки зрения.

— Так поможешь мне, бабушка? — попросил Грей. Откуда взялось это самое «бабушка» он не знал. Сам удивился тому, как легко оно соскользнуло с языка, прокатилось по комнате и растворилось.