Андрей Васильев - Снисхождение

— Солянка — порадовала нас девушка — Бульон с яйцом. А вот рыбы уже нет, если только тоже ассорти. Отбивные есть, бифштекс с яйцом

— Нет, ассорти не надо — Азов посмотрел на меня — Три солянки и один бульон. И четыре бифштекса.

— И хлебушка — пискнул я — К бульону.

— И хлебушка — милостиво разрешил безопасник — И побыстрее, а то кое‑кто вот — вот коньки от голода отбросит.

Ну, я повыступал, теперь пришло время пожинать плоды своей смелости.

Графинчик с водкой, рюмки и хлеб принесли быстрее всего остального.

— Вот тебе хлебушек, а вот пятьдесят грамм — Азов разлил водку на четверых — Да не дергайся ты, от одной стопки ничего страшного не произойдет.

— Мне чего‑то кололи — опасливо посмотрел я на рюмку — А если это дело с препаратом несовместимо?

— Узнал я уже, что тебе кололи — отмахнулся безопасник — Пей смело. Или ты настолько мне не доверяешь?

Зимин и Валяев безмолвствовали с каменными лицами.

— Почему не доверяю? — я подхватил емкость — Я вам с первого дня доверяю. Даже после того, как меня похитили — верил. Даже сейчас, после этой сумасшедшей ночи — верю. Вот только вера — это такая штука, которая изначально есть, но со временем, под грузом новых фактов, может стаять, как снег по весне.

— Неплохо сказано — Азов приблизил ко мне свое круглое лицо — Киф, у меня есть дело, которому я служу, и делаю я это так, как считаю нужным. Ты жив?

— Жив — пробормотал я.

— Значит, делаю я его хорошо. Ну да, выглядит это так, что ты все время вроде как сам спасаешься, но смею тебя заверить — если бы не твоя инициативность и уверенность в том, что кроме себя самого больше рассчитывать не на кого, то очень многих вещей тебе удалось бы избежать. Например — нынешней прогулки на морозе и поездки на общественном транспорте. А мы сейчас вели бы беседу с парой очень и очень интересных персонажей, которые непременно поведали бы нам кучу всяких любопытностей. Но нет — ты решил, что тебя все бросили, все оставили, полез в гущу событий и в результате выходит, что я плохой, а ты — униженный и оскорбленный. А самое паршивое — результата ноль. Все — впустую. И ты промерз, и я на бобах.

— Ну, не все — попробовал защититься я — А Таша?

— Что — Таша? — вскинулся Валяев, завертев головой.

Ух ты. Сдается мне, выводами своими Азов ни с кем не поделился. А я только что его сдал. Может — он прав? Может, я только все порчу и всякий раз лезу не туда, куда надо? Так не со зла же?

— Выпьем — Азов поднял рюмку — Результат — нулевой, но мы не в минусе при любых раскладах. Тело одного из этих веселых ребят у нас, а значит, что‑то мы да узнаем. Киф — жив и здесь. И еще — мы все должны помнить, что среди нас врагов нет, мы все служим одному делу, просто каждый по — своему и каждый на своем месте. Не будем доставлять радость тем, кто засмеется, узнав о разладе в наших рядах.

— Не знал, Палыч, что ты тосты говорить мастак — удивился Валяев — Вот же.

— Я много чего умею делать, просто не афиширую это — Азов довольно хмыкнул — Все, прозт!

И мы выпили.

Водка ударила в виски, обожгла горло, потолкалась в пустых кишках, и тут принесли закуски и солянку. И бульон, который на фоне янтарно — оранжевой ароматной красотищи смотрелся как бедный родственник.

— На — пододвинул мне свою порцию Азов — Только лимон не ешь, его тебе нельзя.

Из дальнейшей беседы я выпал, активно работая ложкой. Солянка, к слову, была отменная.

— Да налей ты ему еще рюмку — добродушно сказал Валяев, пододвигая мне свою порцию — Под такое дело — и не выпить?

— Поздно — Зимин опрокинул в себя недопитую водку (он опустошал рюмку не целиком, он отпивал из нее только половину) — Надо было сразу вторую наливать.

В двери столовой вошли двое — Жанна Николаевна и Вика.

— Да вон они — доктор показала на меня, Вика несомненно зафиксировала и графин, и рюмки, и, возможно даже солянку — Как я и предполагала — выпивают и закусывают. Чего от них еще ждать?

— Так — Азов подмигнул Валяеву, встал, раскинув руки и полностью закрыл его своей спиной — Викуля, ты как всегда прекрасна!

Валяев с ловкостью иллюзиониста заменил тарелку с солянкой, которая стояла передо мной, на бульон и спрятал в рукав одну рюмку.

— Илья Павлович, ну ведь нельзя же ему! — страдальчески произнесла Вика — Какого лешего? Он же только — только на ноги встал. И да, это отдельный вопрос — почему он здесь? Что вообще происходит? Мне на ресепшн отдали какой‑то жуткий ватник, сказали, что мне стыдно должно быть. Киф, ты что, своим ходом приехал? Зачем? Мы же завтра…