Александр Бромов - Дорога к себе

— Низвергнутого, — тихо поправила их Элерин. — Он не падший. Его низвергли, если я ничего не путаю, — она судорожно вздохнула, поднимаясь. — Надо перечитать библию, — и тяжело, как старуха, побрела на второй этаж.

Но Сантилли догнал ее и осторожно поднял на руки, разворачиваясь в сторону террасы.

— Сейчас принесу, — он усадил жену в плетеное кресло и поцеловал в висок. — Где она у тебя?

— Думаешь, они достаточно испугались? — хмыкнул Хаарланд, наблюдая за демонами через огромное зеркало, висящее посреди молочной пустоты.

— Нет, конечно, не испугались, но задумались, — Оилертис мельком глянул, как ашурт бережно прижимает к себе Элерин, и небрежным взмахом руки убрал зеркало, — О да, ты был великолепен! «Убить обоих!», — он насмешливо глянул на бога войны.

— Сам-то? «Лизать его светоносную задницу». Надо запомнить, — хмыкнул Хаарланд. — Ты неплохо задел за живое этого упертого барана.

— Что ж ты так не ласково про своего любимца? — удивился Клер. — Сантилли есть что терять, очень дорогое для него. Мы сделали все, чтобы он дождался свою девочку, дальше он пойдет сам и не бросит друга. Или я его не знаю.

— Но как мы не подумали о Розианне? Столько миров перерыть, а мальчишка был у нас под носом. Буквально в двух шагах, — Оилертис недоуменно покрутил головой.

— Спасибо, что напомнил, — Клер прищелкнул пальцами и похлопал бога равновесия по плечу. — Пойду трясти «тыковку», очень необычный овощ и кого-то мне напоминает.

— А мы? — сразу встрепенулся Хаарланд, круто разворачиваясь к нему.

— Все-то тебе не терпится свернуть кому-нибудь шею, — поморщился бог смерти. — Нет, чтобы ласково, душевно….

Знаем мы твою душевность, хмыкнул про себя Оилертис, Лоф скоро слюной захлебнется или пальцы до локтей сгрызет, глядя на то, что выделывает с другими его идеал.

Сантилли с шумом захлопнул толстую книгу и бросил ее на стол.

— Да бред какой-то! Этот женился и родил того, он женился и родил этого. Я больной на голову это все читать? — возмутился он и невольно покосился на дверь кухни, не дай боги, Элерин услышит.

Ласайента, сидящая боком на перилах, невольно проследила за его взглядом и снова отвернулась к морю.

— Ну, пропусти! — равнодушно посоветовал растекшийся по столу Мишель, пальцем гоняя скатанную в шарик бумажку.

Маркиз домой не пошел, а остался на завтрак и теперь никуда не торопился, и Сантилли заподозрил, что тот поссорился с Джес. Вдруг пришла запоздалая мысль, что Клер прав, и Мишель на самом деле изменился и далеко не в лучшую сторону. Как же он не заметил этого? Неужели гнев на жизнь настолько ослепил, что он пропустил очевидное?

— Вы и с айкидо так же поступили, — хмуро произнес Сах, исподлобья наблюдая за оборотнем, — тупо задолбили приемы, а основу, саму суть учения, пустили по боку. Если бы вы слушали своего сенсея, сейчас ничего бы не было, — он с досадой оттолкнул чашку с остатками кофе и откинулся на стуле.

— Ах, единение! Ах, гармония! — едко отозвался ашурт, покрутив кистью руки.

— Я читал, представь себе, — горячо возразил Сах Ир. — Прекрасное учение. Путь воина. Истинного воина, Сантилли, а не убийцы! Думать что-то там — это одно, а познать себя — это другое. Познать и сделать хоть что-нибудь для того, чтобы идти вперед, а не назад. Совершенствоваться, Мишель! Совершенствоваться. Ты же этого хотел — стать лучше.

За спором никто из них не заметил, когда появилась Элерин. Она минуту стояла в дверях кухни, слушая разговор, потом тяжело вздохнула и неслышно проскользила к столу.

— Они и стали лучшими, — тихо сказала девушка, осторожно ставя блюдо с фруктами. — Убийцами, — и села, зябко кутаясь в шаль.

Несмотря на жаркий день, Элерин мерзла, и с этим ничего нельзя было сделать: пока не восстановится равновесие сил, ей будет холодно. Проблему можно было решить по-разному, Хаарланд предложил самое радикальное и быстрое. Спорщики замолчали. Мишель упрямо гонял шарик, Сантилли снова открыл книгу сразу на середине и бездумно уставился на страницу.

— Ты когда упражнения в последний раз делал? — спросил у него маг. — Сам-то помнишь? Вы же оба черные. Смотреть противно.

— Ну и почистил бы? — желчно огрызнулся Мишель и щелкнул по бумажке, отправив ее в неизвестность.

— А я что делаю постоянно? — разозлился Сах. — Но вы сами должны хотеть стать чище.

— Ангелочками, — оборотень выпрямился и помахал ладонями, изображая крылышки.

Ласайента живо представила его в новом образе. Получилось очень забавно, особенно если добавить сияющий нимб над головой, как их обычно рисуют люди, и скромно потупленный взор, обращенный на сложенные перед грудью ладони. Демонесса вошла во вкус, мысленно дорисовав белую полупрозрачную хламиду, развевающуюся на ветру. Тонкая ткань то свободно колыхалась, то плотно прилегала к тренированному телу маркиза, тщетно пытающемуся усмирить бушующую плоть. Но как ее усмирить, когда перед тобой стоит на коленях очаровательная кающаяся грешница. Обнаженная.