Макс Фрай - Жалобная книга [litres]

Ну, то есть, он, скорее всего, иначе как-нибудь скажет, не столь прямо и лаконично; возможно, целый вечер будет жонглировать словами, подбираясь впотьмах к заветному смыслу. Но — скажет. В этом я не сомневаюсь ни на миг, благо знаю его как себя, вижу как на ладони: в сущности, ему ничего не нужно, кроме чудес и бессмертия, он уже попробовал на вкус и то, и другое, и теперь непременно найдет восхитительный компромисс, догадается, как увязать смутную тоску по несбывшемуся со своей вполне земной и вполне роковой страстью. А если, паче чаяния, не догадается — что ж, подскажу. Я-то всегда буду где-нибудь рядом, благо из тысяч и тысяч моих лиц лишь три могут показаться ему знакомыми.

Это, собственно, все, чего я добиваюсь: чтобы они попробовали. Насколько мне известно, никто никогда не пытался еще заглянуть друг другу в глаза, одновременно начертить Знаки и рухнуть друг в друга. Я не знаю, зачем это нужно, и чем закончится, но не сомневаюсь: это будет воистину великолепный жест.

У меня в этом деле, можно сказать, никакой личной корысти; все, что мне нужно, — это оказаться свидетелем. Любопытство — единственный известный мне двигатель, способный заставить сердце столь древнего существа работать в режиме любви к жизни, да и просто — в режиме любви. Я, так уж вышло, очень люблю этих двоих, от всего сердца восхищаюсь ими, вот и делаю для любимых существ что могу: даю им шанс шагнуть за черту, совершить невозможное. Иные способы любить людей не кажутся мне заслуживающими внимания — оно и к лучшему.

Но все это будет когда-нибудь потом, а сейчас только и нужно, что дописать записку. Вот и дописываю, неприязненно поглядывая на часы; излагаю инструкции, советы и рекомендации. Завершаю работу за пять минут до полуночи. Раскладываю тщательно пронумерованные бумажки на столе, у изголовья постели, надеваю пальто, иду к выходу. Дело сделано, а личное общение нам сейчас ни к чему. В этом деле не следует перегибать палку. Прогуляюсь пока. По моим расчетам, через пару часов он проснется и засобирается домой.

Взявшись уже за ручку двери, оборачиваюсь. Гость мой, не то подопечный, не то жертва, не то и вовсе — вымысел, улыбается во сне. Профиль его сейчас похож на один из моих почти бесчисленных профилей — необходимое и достаточное условие чтобы сформулировать вопрос, который я, по правде сказать, люблю много больше прочих:

Кто из нас уходит? И кто остается?

Ответ звучит так: не знаю.

Я правда не знаю.

Здесь и далее в качестве названий глав использованы сведения о стоянках Луны. Лунные стоянки — это 28 звезд и звездных групп — участков эклиптики, примерно по 12,86°. Разделяют движение Луны по кругу на 28 частей; при этом каждая соответствует среднему ежедневному движению Луны, начиная от 0° Овна. Фрагменты интерпретации этого деления восходят к астрономии и астрологии арабской, индийской и китайской. Хотя в целом учение ныне утеряно. Возможно, все эти системы восходят к «созвездиям на пути Луны» из вавилонской астрономии. По учению халдеев, влияние Луны следует рассматривать по положению в стоянках. Со времен Средневековья система стоянок широко использовалась в Европе для нужд магии и магической астрологии. Все сведения о лунных стоянках, включая текущий комментарий, взяты автором из Астрологического словаря (автор-составитель С. Ю. Головин, — Минск, Харвест, 1998 г.). Автор вовсе не утверждает, будто описанные события полностью согласуются с описанными в заглавиях перемещениями луны; внимательный читатель быстро поймет, что внутренний лунный календарь персонажей то отстает от реального, то, напротив, его обгоняет. Автору кажется, что это не имеет решительно никакого значения.

При гадании сигнификатором называется карта, которая обозначает вопрошающего.

Вот-вот. Автор тоже в недоумении и никаких пояснений на сей счет дать не может.

«Книга Тота» — последний большой труд Алистера Кроули, посвященный картам Таро. Книга содержит подробные описания символизма каждой из 78 карт, весьма отличные от классических, общепринятых трактовок.

Речь идет о выборе между двумя самыми популярными в XX веке традициями Таро. К одной из них относится колода Райдера, разработанная английским оккультистом Артуром Эдвардом Уэйтом. Уэйт придумал собственную колоду карт Таро, которую под его руководством нарисовала художница Памела Коулман-Смит. Впервые изданная в декабре 1909 г. лондонским издательством «Райдер», эта колода впоследствии получила название «Райдер-Уэйт-Смит»; однако часто ее для краткости называют «колодой Райдера». Колода Кроули (официальное название «Таро Тота») создана несколькими десятилетиями позже. Ее нарисовала художница Фрида Харрис под личным руководством Алистера Кроули. Каждая из описанных традиций имеет свои достоинства; однако для правильного понимания реакции персонажа («уважила») следует знать, что многие профессиональные тарологи предпочитают пользоваться колодой Райдера для решения повседневных, ординарных проблем, но в исключительных случаях прибегают к помощи колоды Кроули, втайне считая ее не просто системой гадания, но и могущественным магическим инструментом, способным кардинально переменить ход событий.