Сиалана: Потерянный осколок

На этих не совсем созидательных мыслях я и словила всеобщее подтверждение своей догадки. Мне весьма энергично кивали с осуждением на разной степени затемненности кожи лицах. Ой, как все плохо-то! Это меня что ли влаголюбивые порубят на кусочки? Снова кивки в разнобой.

Валькирию в жены миротворцу! Как же меня угораздило? Впереди уже синеют мои сапфировые палачи. Темень и ее твари! Если то, что я вижу, реально, то прикопайте меня прям здесь, под кустиком.

Огромный, двадцать тар в диаметре ствол, источающий голубоватый туман, уходил куда-то ввысь и терялся в необъятных размеров раскидистой кроне свисающих дымчато-синих веток. По его внешней стороне спиралью закручивалась лестница, обрываясь чуть выше первых веток. В месте ее обрыва виднелись сотни маленьких лесенок, каждая из которых вела в сплетенные ветками, будто вырезанные из цельного куска дерева, дома. Гибкие змейки создавали виртуозные узоры, срастались под крышей и сливались в изящные стены жилища. В отверстиях же, похожих на окна, извивающиеся молодые ростки представляли собой однотонно-небесные резные витражи. Мерцание мягкого голубоватого света исходило из окон и наполняло своей особенной магией всю рощу.

Сапфировый гигант возвышался над множеством своих сородичей и при этом оставался неотъемлемой частью рощи. Исчезни исполин и все очарование и волшебство этого древнего как мир места истлеет и обратится в прах. Не дай Всевышние, такому когда-либо свершиться.

— Это мой судья, — не спрашивая, произнесла я.

— Да. Я рада, что в тебе нет зла, и магия нашего вождя приняла тебя. Ты виновна, но листья нашептывают о твоем раскаянии. Ты убийца, но туман прячет от нас содеянное. Ты свершила зло, но мерцание души древа освещает лишь добро в твоем сердце. Вождь не может покарать тебя, а я не могу обвинить в злодеянии. Прости нас за сомнения! Отныне тепло нашего очага всегда согреет тебя. Пойдем, скорбящая. Раздели с нами сумрак и луну, а солнце со своими спутниками.

Легкой, шелестящей походкой Иба направилась к подножию вождя, увлекая нас за собой.

— О чем она, Су? — эльф не выдержал и подошел к нам.

— Она приглашает нас провести здесь сумрак, то есть вечер и луну — ночь, а завтра с рассветом уйти — все так же ошарашено глядя на искренне улыбающуюся хранительницу, шепотом разъяснила я.

— Она знает кто ты? — Тар выглядел взволнованным.

— Знает. Вождь знает.

— Это не важно, кто вы и в чьем теле. Этим сумраком и луной вы наши братья и сестра. Здесь ваши сущности оголены, открыты, как сбросившее кору древо. Здесь каждый обретает себя, — внимательно всматриваясь в меня, дриада продолжила, — прости, скорбящая, твоего зверя мы не пропустим. Но ты с легкостью сможешь его призвать, когда покинешь рощу, — и она улыбнулась, точно зная: я никогда не призову зверя. Я не маг.

Больше говорить не хотелось. Мы окунулись в чарующую атмосферу леса. Мир окрасился голубым и синим цветом. Я отчетливо слышала спокойный монотонный шепот вождя, окутывающий меня. Словно под действием заклятия мы медленно поднимались за дриадами по ступеням к вершине. Диковинные птицы, разных оттенков сапфира, лавировали между свисающих, как от неподъемного груза, ветвей. Несколько самых ловких пернатых мерцающими точками нырнули под лестницу и взмыли к небу прямо из-под наших ног. Я оступилась и начала падать, но ловкие ростки-руки мгновенно выросли из пошедшей бороздами коры и схватили меня, мягко возвращая на место.

— Спасибо, — одна веточка нежно погладила меня по щеке.

Что-то сокровенное было в этой ласке. Любовь, радость, доверие и… наверное надежда. Робкая, еле проскальзывающая сквозь другие эмоции, но такая живая. Надежда на новую жизнь. Резко налетевший на меня розововолосый эльф прервал нашу эмпатическую связь с древним вождем. Я попыталась вновь ощутить чувства исполина, но не нашла отклика. Момент был упущен.

— Ты не можешь так поступить!

— Уже, и твои крики ничего не изменят.

Пылающие щеки девушки, высоко вздымающаяся грудь и яростное дыхание. Полная противоположность своего не способного на сильные эмоции собеседника. Это все, что поначалу увидел маг. Разглядывая негодующую жрицу, воин стоял у большого камина отделанного лепниной и наслаждался кроваво-красным напитком из древнего растения хейши, хейшином. Я пыталась уловить хоть черточку ее лица, хоть легкий изгиб тела, но все сливалось в одно размытое пятно. Как бы я не старалась, очертания девушки не желали проявляться и открыть облик виденный магом много тысяч раз до этого.