Виктория Драх - Охота на орков

Взрыв, устроенный Ар и Наридой северянка не заметила, хоть и была сбита с ног ощутимо вздрогнувшей землей. Про то, что северо-восточные ворота пали, узнала от очередного раненого. Хотя, задумайся она хоть немного, сама заметила бы, как раны от огня, летающих повсюду осколков и стрел сменились другими — отрубленными руками и ногами, вспоротыми животами и прочими увечьями. Но на размышления не было ни времени, ни сил.

Триумфальную атаку драконов целительница тоже не видела. Только чуть теплее стало на душе — крылатые успели! Не разрушенный до основания город, а все еще сопротивляющаяся сплоченная крепость встретила их! А руки тем временем продолжали выполнять свою работу. Остановить кровь — вправить кости — перевязать — поделиться силой — остановить кровь — зашить… И так до бесконечности.

— Ингрид!

Северянка поспешила на очередной зов. Принесли оборотня-пуму, настолько ослабевшего, что он не мог сам перекинуться в человека. Когда-то кремовая шкура стала алой от все еще хлеставшей крови.

— Иди за мной, — тихо позвала целительница, глядя в глаза зверя. И он пошел, потянулся к ней человеческой частью, возвращая прежний облик плечистого блондина с шатрезовыми глазами.

— Не судьба… мне… на Лесной жениться… — чуть слышно прохрипел оборотень, как только северянка убрала сводящую с ума боль. — Это она охотница… А меня на мечи подняли…

Ингрид едва ли поняла, что лежащий перед ней человек говорит о ее подруге. Северянка с трудом успевала останавливать хлещущую из десятка ран кровь. Организм напоминавшего решето оборотня из последних сил сопротивлялся магии.

— Ингрид! — раздался крик от входа в ратушу, стоило целительнице начать перевязывать последнюю рану. Оставив помощника закончить работу, женщина побежала к выходу.

Перед зданием, подняв пыль, упал черный дракон — огромный, с рядом острейших шипов на вытянутой морде, обломанных с одной стороны, и когтями — каждый длиной в половину руки. Зверь с трудом поместился на площади. Будь это кто-нибудь другой, северянка испугалась бы… Она хорошо знала эти глаза.

— Валимир… — совсем тихо прошептала целительница. Но дракон ее услышал.

Владыка стряхнул со спины менее крупного сине-зеленого ящера, переливавшегося всеми цветами радуги. В основании крыла второго змея зияла огромная дыра с обугленными краями. Верховный, опять подняв пыль, превратился в человека.

— По нам стреляют из баллист, — пояснил он, чуть поморщившись от боли. Правая половина лица — та, где у дракона были сломаны шипы — представляла собой сплошную кровавую рану. — Крайне неприятные штуки, но мы почти все уже уничтожили. Давай поможем Эвите, в одиночку такое не залечить…

Ингрид, не отрываясь, смотрела за действиями Верховного. Так странно было видеть его без привычной золотой хламиды! Длинные волосы забраны в тугую косу до пояса, кожаные брюки, невысокие сапоги, туго зашнурованные на лодыжке, совсем тонкая куртка… Так же, как делала целительница, Владыка помог второму дракону стать человеком. Подхватив похоже одетую светловолосую девушку на руки, Валимир внес ее в переполненную ратушу.

У Эвиты-человека оказалась сильно повреждена рука и, словно откушенная гигантскими челюстями, отсутствовала часть туловища. Пока Владыка наращивал девушке частично потерянные ребра и мышцы, северянка старалась сделать все, чтобы сохранить ей руку. Все это время дракониха не приходила в себя.

— Жить будет, — подвел итог Верховный, заканчивая перевязку. Кости и все необходимые органы под бинтами снова были на месте.

— Летать тоже, — удовлетворенно улыбнулась Ингрид, отпуская руку Эвиты. И тут же улыбка погасла, стоило целительнице увидеть покрытое багровой коркой лицо дракона. Не спрашивая разрешения, она шагнула к Валимиру. После искореженного тела девушки восстановить снятую кожу и местами разорванные мышцы оказалось пустячным делом.

— Спасибо, — Владыка поймал руку северянки и прикоснулся губами к ее ладони, а затем быстрым шагом направился к выходу.

— Валимир! — не выдержала Ингрид, бросаясь следом за ним.

Верховный, резко развернувшись, сделал шаг навстречу целительнице и поймал ее в свои объятья. В болезненном, требовательном поцелуе выплеснулись все страхи этого безумного дня. Дракон с трудом нашел в себе силы отстраниться.

— Я ожидал этого не раньше, чем через год, — шепотом признался Владыка. — Не думал, что ты сама решишься.

— Нужно жить сегодняшним днем, потому что завтра может не наступить, — так же тихо вспомнила северянка простую истину, которую когда-то — в прошлой жизни! — пыталась донести до Арабески. Кто знал, что это пригодится ей самой? — Ты только возвращайся сам, хорошо? На своих крыльях!