Людмила Минич - Жемчужина из логова Дракона[VolgoDon конвертируется в fb2]

Он встал.

— Но как ты узнал? Про меня, про подземелье? — вскочил за ним Илча. — Ведь все это было давно… твое обещание и все остальное. А когда это было? — осекся он. — Два срока уже минуло?

— Нет, еще не минуло. Ты провалялся в подземелье Одорно немногим меньше года. На самом деле я заприметил тебя в Дансмее. Моих людей удивила молва о необычайном «провидце». Потом «чародей» перебрался в Соан и по описанию я всерьез заподозрил в нем тебя. Понял, что ты обрел свою Жемчужину. Понял и то, что время пришло, придется выполнять обещание.

— Почему? — Илча опустил глаза.

— Чем еще могло закончиться это отчаянное бродячее лицедейство? Но человек, которого я приставил, упустил тебя в Тансуе. Год я вел поиски и опасался худшего. А потом внезапно узнал, что тебя держат в подземельях Одорно. Оставалось только найти — почти неподъемный труд, поскольку советник Тэнно не собирался признаваться в своих деяниях. Хорошо, что ты смог откликнуться, иначе… — он смолк.

— Но откуда? — настаивал Илча. — Откуда стало известно про Одорно, про подземелье?

Лассар помолчал немного. Потом облако над его головой потеряло свою прозрачность, там проступили какие–то тени, очертания.

— Бывает, он иногда приходит, во сне. И вновь между нами прежние разговоры, сомнения, надежды… — он вздохнул. — Многое в этих снах повторяет прошлое, многое предстает иным. Одно остается неизменным: среди целого мира мне не найти человека ближе, — на Илчу повеяло неожиданной тоской. — Для него я сделал бы много, очень много… Но он попросил всего лишь дважды… при первой встрече и последней. Невыполненное обещание жгло, хоть все усилия казались напрасными, и я почти в том уверился. И вдруг этот сон. Он сказал, что ты в подземельях Одорно и просишь помощи. Последний привет из ниоткуда…

Жемчужина дернулась, отдавшись болью, прокатившейся по телу. Под болью же все онемело, словно волны бушевали только на поверхности. Похоже, его кровь окончательно исторгла недавний ужас, недавнюю муку, и теперь внутри было тихо и хорошо, даже боль, казалось, принадлежит совсем другому телу. Или другому миру.

— Мне кажется, ты даже не жалеешь, что все так… обернулось, — шептал Ветер, склоняясь над ним.

— Нельзя… быть Драконом… и оставаться… прежним… — пробормотал он через силу. Только потому, что человек рядом ждал ответа.

— И ты… тоже чувствовал Дракона? — Лицо Ветра вновь приблизилось.

Радость этого воспоминания снова вспыхнула внутри.

— Ты… до сих… пор… не понял… своей силы…

Да, стихотворец никак не хотел понимать, он просто знал. А чего не знал, то беспечно отбрасывал. До поры.

Они молчали. Это молчание хотелось длить и длить, не нарушая.

— Ты до сих пор господин всех этих слуг Дракона, — первым уронил Ветер.

Да, это до сих пор имело значение. И тяготило.

— Кто–то… должен быть… господином… Почему… не я… Стоит… сохранить власть… над ними…

— Ну, — Ветер пожал плечами. — Может, что–то и выйдет.

Он один так легко, во всей полноте мгновенно охватывал то, что никому и за целую жизнь не растолкуешь.

— Обещай… — начал он и потерялся в водовороте времени, подхваченный каким–то течением.

Илча очнулся на полу, потирая ушибленное колено.

— Я что–то видел, — пробормотал с непонятной виною в сердце.

Лассар оставался куда спокойнее Илчи.

— Возможно.

Облако над его головой стремительно теряло все вещественные знаки внутри, обретая прежнюю прозрачность, но Илча успел ухватить и голубоватый отсвет, и нечеловеческое усилие, словно человек этот шел, сминая ветхую ткань мира, как Илча в своих видениях сминал ткань времени. Но Илча чувствовал себя игрушкой внутри Фиолетовой Жемчужины, а обладатель Голубой делал каждый шаг, зная его силу, цену и возможные последствия. Он тоже предвидел и, в отличие от Илчи, делал это мастерски, используя лишь силу своего ума.

И еще. Это был не Серый, а совсем другой человек.

— Возможно, что–то и видел, — повторил он. — «Что–то» — верно сказано. Насколько я могу судить, ты получил великий дар, но воспользоваться смог лишь для того, чтобы показывать людям фокусы. Небезопасные, надо сказать. Тебе никогда не приходило в голову, что ввязался не в свое дело? И что в ответ может приложить больнее, нежели кулаком в потасовке?

— Ну, кое–кому я помог! — вмешался Илча, с трудом глотавший нежданные, обидные речи, хотя Лассар совсем не стремился уязвить его.