Диана Гамова - Шёпот бессмертных

Визг тормозов. Запах стёртой резины. Звон разбитого стекла и обрушившаяся вслед за ним тишина. Вот и всё, что я тогда запомнила…

Не люблю машины. Вернее, всё то, что связано с наземным транспортом. Честное слово, прокрутись время вспять, я бы с удовольствием каталась на велосипеде. Но сейчас даже он вселяет в меня страх. Благо, до работы не слишком далеко и можно прогуляться пешком. Всего-то сорок минут, если не плестись, как черепаха. Этим и пользуюсь. А если меня посещает хорошее настроение, то можно по пути зайти в парк. Он у нас красивый, тенистый, тихий. Здесь очень часто после обеда сидят мамы и бабушки с колясками.

День сегодня не задался. На работе мелкие неприятности пригрозили похоронить меня с головой, и я позорно сбежала. В смысле, прикинулась жутко больной. Начальник отпустил, не задумываясь. Хороший он у нас всё-таки. Зря его жена каждый день по телефону пилит. Хотя, может, дома он совершенный зануда?

Так как настроение оказалось на отметке ниже нуля, сверху капал мелкий редкий осенний дождик, я решила не заходить в любимый парк. Внезапно моё внимание привлёк зелёный сигнал светофора, на фоне которого показывал свои богатые витрины цветочный магазин. Я посчитала это знаком. Вообще за всю свою двадцатипятилетнюю жизнь я научилась их (знаки) читать. Пусть это и стоило дороговато.

Зелёный так зелёный. Цветы так цветы.

Свернув направо, я зашла в парк. Резко стихли звуки города. Теперь рёв проезжающих, казалось бы, невдалеке, машин утопал в осенней листве. Листья акации уже тронули золотистые капли. Клён только-только начинал алеть. Ещё неделька-другая, и парк превратится в хитросплетение жёлтых, оранжевых и рубиновых красок… «Красиво!» — будут восклицать люди. Но на меня это наводит тоску. Я не люблю увядающую природу. Мне ближе лето с его бурей зелени. Или, напротив, зима с кристально чистыми и тихими ночами. Ни осень, ни весна меня ни разу не впечатлили. Поэтому я даже обрадовалась, что зашла в парк. Лето в нём только-только кончилось.

Из-за дождя людей почти не было.

Я старалась идти под кронами деревьев. Холодные капли через густые листья просочиться ещё не могли. Вдыхая влажный воздух, я вдруг почувствовала, что счастлива. Впервые, за несколько месяцев.

— Роксана! Кса-а-а-ана-а-а!

Я резко развернулась. Меня догоняла высокая девушка с растрёпанным каре светлых волос. Именно она так истошно кричала.

— Ксанка! Совсем глухой стала! Я тебе от самого перекрёстка кричу! А ты ни сном, ни духом! Вообще!!!

— Привет, Тань, — кивнула я. — Надо было не кричать, а позвонить. Мобильные ещё не отменили вроде?

— До тебя дозвонишься! Как же. Ты сначала мобилу включи!

Светловолосая насупилась. Её зелёные глаза пылали праведным гневом.

— А что? — я удивлённо полезла в сумку за телефоном. — Я его не выключала. Мне с работы должны позвонить.

— Пока что звонила тебе я. А ты чего под дождём гуляешь?

— Я не гуляю, а домой иду. Встречный вопрос, у тебя уроков нет?

Таня тяжело вздохнула.

— Это кошмар, а не работа! Когда я устроилась в школу, думала, будет легче. Представляешь, они даже миф о минотавре не читали?!

— Кто? — поинтересовалась я, всё ещё пытаясь найти мобильный. Это «благо цивилизации», как нарочно, от меня пряталось.

— Кто-кто? Дети! Нет, они не глупые. Но на вопрос «кто такой Ясон?» отвечают «наш трудовик!» Ещё и поправляют: «Татьяна Валерьевна, его Ясон Палыч зовут». Не, ну представляешь?

— Угу, так займись просветительством. Почитай детям мифы Древней Греции на Классном часе.

— Нет, мы с ними стенд будем делать. Про Гагарина.

— Осенью?

— К весне только и сделаем, — засмеялась подруга.

— А-а, — протянула я, смирившись с тем, что телефон на ходу не найти. — Если ты такая взвинченная, значит, с уроками на сегодня покончено…

— Точно! — кивнула она, беря меня под локоть. — Роксан, бросай это гиблое дело, — посмотрела на сумку и добавила. — Пошли ко мне. Я тебе кофе с коньяком налью. Грусть-тоску развеивать будем!

Татьяна была моей подругой с самого детства. Когда после страшной аварии, в которую я угодила, вокруг были лишь лицемеры, преданно несущие охапки цветов, Таня одна оставалась строгой. Как только меня выписали из больницы, она дала мне подзатыльник, сказав, что нужно быть последней идиоткой, чтобы уронить зеркало на проезжую часть, а затем полезть его доставать. Правильно, я же не хотела, чтобы оно разбилось! Семь лет несчастья хуже, чем два дня в больнице.