Андрей Чародейкин - Пикник на краю неба (СИ)

- К кому?

- К Мастеру-толкователю Знаков!

- Он тоже языков не знает? Как все местные? - подумав, засомневался я. - Как же я с ним стану общаться?

- Так знаками же! - хмыкнул Мэтр, - Он же Мастер-толкователь Знаков!

- Это должность такая? - не понял я.

- Это такой талант! - заверил меня сенсей.

- И как мне его найти?

- Вверх по главной улице. Это которая самая широкая. Она от Врат начинается. А там узнаешь его дом по вывеске. Увидишь - не ошибёшься! - ухмыльнулся сенсей загадочно.

С лязгом закупорив себя в чреве стального доспеха, сенсей лихо сиганул с места сразу к подножию защитного вала. Ребята, виновато оглядываясь на меня, стали тихо и молча спускаться вслед за сенсеем. Мне очень хотелось заплакать, прям как в далёком детстве, но я терпел, ожидая, пока все уберутся прочь.

Потом я спустился, и побрёл огородами по тропинкам между грядками в сторону Врат. Голода я не чувствовал. Ничего мне не хотелось. А желания идти вместе со всеми - тем более не было. Не хотелось никого видеть. В какой-то глухой и тёмной душевной пустоте я тёр правую руку глиной с песком, надеясь оттереть дуратский узор. Узор стереть, разумеется, не получилось, руку только грязью испачкал.

Когда жалость к себе, обида на несправедливую судьбу, и желание назло всем превратиться, скажем, в примерзкую ворону, что бы злобно каркать, и гадить сверху на этот их раскрасивый оазис, достигли апогея, я добрёл, наконец, до Врат. И улёгся на травку, где мы медитировали. Воздух над Вратами всё так же переливался сполохами странного света, да и герольд по-прежнему торчал рядом. Жалеть себя, и ныть мне надоело. Я полюбовался разноцветными переливами сияния над Вратами, и закрыл глаза. Расслабил мышцы. От стоп, вверх по телу, все лицевые мышцы, затем руки. Мыслей в голове на этот раз не было. Меня накрыло. Во мне стало пусто. Только душа болела обидой, и тихо шипел страх где-то в закоулках. Всё это мне не нравилось. Я себе таким не нравился. И что-то с этим надо было делать. Но я понятия не имел - что. И тогда вдруг всплыли из памяти слова моего папы.

"В жизни тебе наверняка будут встречаться ситуации, когда всё плохо, и страшно, и ты не знаешь, что делать" - часто говорил мне отец, когда я был маленький. Это было страшно давно. В какой-то совсем другой жизни, так давно, что я уже не помню его лица. Но в память врезалось, как он умел саркастически хмыкать. Ни у кого больше я такого хмыканья не встречал. И запомнились эти его слова: - "У меня нет универсального ответа для тебя, что надо делать, когда очень трудно, и страшно, и отчаяние хватает за горло. Но у меня есть универсально верный ответ, чего делать нельзя. Нельзя сдаваться! Ничто не потеряно, пока не потеряно абсолютно всё!"

Отец часто рассказывал, как он приехал в чужой огромный город из деревни, где закончил школу, что бы продолжить учиться. Отец, саркастически хмыкая, рассказывал, что выбрал поступать на физтех, потому что там был самый маленький конкурс. И поступил. Это позже выяснилось, что конкурс там маленький, потому что там учиться очень трудно. После первого же года число студентов на их потоке сократилось почти вдвое.

"Остались не самые умные" - саркастически хмыкал отец, - "но самые упрямые! Те, кто не сдавался!"

Я открыл глаза, и уставился в высокое синее небо, где ветер ткал легкомысленный узор из лёгких и пушистых облаков. Желания ныть больше не было. Совсем. Не знаю что, не знаю как, но знаю наверняка: я не сдамся. Вдруг неподалёку послышались голоса.

- Ещё кто-нибудь приходил? - поинтересовался детский голосок.

- Да, - ответил голос герольда, - был ещё один. Но Стальной Рыцарь увёл их всех куда-то туда.

- Неужели, он повёл их в Мёртвые Пустоши?!

- Не думаю, - засомневался герольд. - Врата ещё открыты, они должны подождать. Да и потом, я не думаю, что они уйдут завтра. Им нужно отдохнуть. Акклиматизация, опять же.

- Значит, послезавтра.

- Отчего ты так волнуешься за них, Роузи?

- Мой дедушка сегодня не может играть свою роль в Ритуале Встречи, я же говорила. Я буду рассказывать за него.

- Да, но они сами придут к вам, - с явным сомнением в голосе проговорил герольд, - хотя... нынче никто из них с нами не разговаривает.

- Вот именно! - горячо заявил звонкий детский голосок. - Поэтому я сама с ними разговариваю!

- Ты очень ответственная девочка, Роузи! Но в этом деле, пожалуй, не стоит слишком усердствовать. Думаю, Стальной Рыцарь знает, что делает.

- А я должна делать свою часть работы! - решительно возразил звонкий голосок.