Роман Афанасьев - Знак чудовища

— Из вас? — переспросил тан. — Кем я стану?

— Тем, кем суждено, — глухо отозвался воин.

Он поднял руки и взялся за шлем. Глухо лязгнуло железо, и «жабья морда» осталась в руках воина. Сигмон взглянул в лицо врага и отшатнулся.

Оно оказалось невыносимо уродливым. Казалось, что кто-то размягчил человеческое лицо и потянул его вперед, как податливую глину. Сейчас, заросшее жестким волосом, оно больше напоминало недоделанную морду волка. Изо рта, превратившегося в пасть, торчали длинные клыки, а в круглых желтых глазах виднелись узкие черные зрачки.

— Фаомар. — прошептал тан. — Значит, то оружие в подвале…

— Мы, — прорычал воин, — это гвардия короля. Фаомар поставлял двору бойцов, способных справиться с целой армией, а ты, глупец, все испортил. Прежде чем ты станешь одним из нас, маги поработают над тобой так, что мучения у Фаомара покажутся тебе счастливыми детскими снами.

— Ты лжешь! — крикнул Сигмон. — Фаомар не мог работать для короля! Почему он не жил во дворце?

— Все держалось в строжайшей тайне, — отозвался Волк. — Никто не должен был знать, чем занимается маг.

Потрясенный Сигмон отшатнулся. Чудовища на службе короля! Он и помыслить о таком не мог. Это просто невозможно, король никогда бы не позволил случиться такому! Но следом пришла другая мысль: тан не одинок. У него есть братья. Чудовища. Судя по Волку, жестокие и беспощадные. Истинное зло. Он так боялся, что может причинить людям вред, просто самим фактом своего существования. А теперь…

Сигмон выпрямился и взглянул на закованную в металл фигуру. Враг все еще стоял у лестницы и улыбался, вернее скалился, как дикий зверь.

— Теперь ты пойдешь со мной, — сказал воин, и это прозвучало не как вопрос, а как утверждение. — И будешь вести себя тихо. Тогда, быть может, тебе сохранят память и рассудок.

— Нет, — спокойно ответил Сигмон, — не пойду. Компания кровожадных чудовищ — это не для меня. Сначала я разделаюсь с тобой, а потом найду управу на остальных. И очень надеюсь, что некоторых удастся спасти — так же, как меня.

— Спасти? — ухмыльнулся Волк. — От силы, славы и почестей?

— От жестокости и жажды крови. Не отрицай: я видел, что вы устроили в Гаррене. Я видел, что вы устроили тут. И я сам помню эту жажду.

— И как же ты собираешься спасти нас? — Клыкастая пасть растянулась в улыбке, словно кусок мяса пополам разрезали.

— Есть один способ, — сказал Сигмон, думая о Леггере и его железном медальоне. — Но тебе его лучше не знать. Не думаю, что он поможет тебе. Тебе поможет только хороший удар мечом.

— Случайно не об этом думаешь? — осведомился Волк.

Он разжал железную перчатку и тряхнул рукой. На пол со звоном выскочил железный кругляш и завертелся на камнях. Воин шагнул вперед и наступил на него ногой. Медальон Леггера жалобно звякнул и затих.

— Я чуть опоздал, — признался Волк. — И не застал тебя у старика. Он оказался довольно прыток. Не думал, что справиться с ним будет так сложно…

Сигмон закричал и прыгнул вперед.

Его меч ударил в горло врага, нанося смертельный удар, но встретил на пути сталь. Воин даже не стал доставать меч: латной рукавицей он отклонил в сторону клинок Сигмона, подался ему навстречу и другой рукой ударил в грудь.

Ноги Сигмона оторвались от земли, и на секунду показалось, что под кулаком шкура на груди вдавилась до лопаток. Он взмыл в воздух, как соломенная кукла, и упал спиной на каменную чашу фонтана, окончательно ту разворотив. Чаша распалась на несколько кусков, фигурная колонна разлетелась белыми брызгами по всему залу. А Сигмон распростерся на каменных осколках. Волк остался на месте, он даже не шагнул следом, только ухмыльнулся волчьей пастью — насмешливо и зло.

— Давай, — бросил он. — Давай. Взбешенный Сигмон вскочил, пинком отбросил с дороги камень, перепрыгнул фонтан и бросился в бой. О боли в груди он и не думал.

Дуэли, как хотел Сигмон еще минуту назад, не вышло. Обезумев от ярости, он без всякого сомнения рубил врага, а тот уворачивался, как мог. Клинок напрасно сверкал молнией: ему не удавалось поразить цель. Воин отбивал меч латными рукавицами, вернее, мягко отталкивал и пытался отвесить владельцу клинка новую затрещину. Но никто из бойцов не преуспел.

Сигмон не помнил себя от ярости. Он уже не хотел победить в схватке, не хотел отстоять свою честь и защитить правду. Он просто жаждал крови врага, мечтал разрубить его на куски, растерзать в клочья, стереть из этого мира, так, чтобы и следа не осталось. Но ему никак не удавалось нанести удар: эльфийский клинок лишь слегка царапал доспехи противника. Волк двигался слишком быстро, быстрее самого Сигмона. Он танцевал в доспехах так легко и свободно, как не всякий акробат мог бы нагишом. Казалось, латы ничего не весят. И вместе с тем служат отличной зашитой от эльфийского клинка. Сигмон знал, прямого удара они не выдержат. Если враг замрет и пропустит удар — меч справится. Но Волк не собирался замирать. Он легко и даже небрежно отражал все атаки Сигмона.