Алина Смирнова - Сердце Пустыни

Салидин перед отправлением в Эшфер, вспомнил их последний разговор с Эллианной после их возвращения с темного озера. Разговор этот случился в «Зале Прощаний». Никто в замке так и не смог сказать, почему этот зал, расположенный в одной из высоких башен Минас-Аретира, так назывался.

— Наш Повелитель назвала этот зал так… кроме нее и господина Харэ там никто и никогда не бывал… — обмолвился Маркус, который участвовал во всех хозяйственных делах замка. — Большего я не знаю, может спросишь у темного ворона?

«Зал Прощаний», интересно, этот зал значил для нее тоже, что и «Башня Печали» для него в Эшфере? — вот какой вопрос задал себе Салидин, поднимаясь в одну из самых высоких башен.

Когда он открыл дверь туда, то обомлел — это был пустой зал, с высочеными витражными окнами, сквозь которые проходил едва уловимый в этом темном мире свет луны… пол, будто был поляной из серебрянных узоров. В абсолютной тишине этот зал был олицетворением своего названия. Эльреба появилась почти безшумно из тени, Салидин на минуту отвел глаза и вот уже маленькая девочка с лиловыми глазами, под которыми блестели еще одни, ее настоящие — золотистые глаза дракона, стояла у широких окон и молча смотрела куда-то… «ее глаза, видящие сквозь пространство и время», — промелькнула мысль у него в голове.

Одета она была уже в другое темно-синее платье с плотным белым корсетом и кружевной сеткой поверх пышной юбки. «Наверное, для нее быть в других телах, единственный способ ощутить то же, что чувствуют вокруг другие… я никогда не замечал этого, как на самом деле она хочет быть кем-то другим, а не тем, кем является». Ее длинные пушистые черные волосы спускались ей на плечи, а лицо обрамляли косы с вплетенными в них кристаллами. Сейчас он будто вернулся в прошлое и испытывал дежавю. Перед ним сейчас словно стояла Лилианна. Только волосы у нее были тогда другого золотисто-пепельного цвета.

— И ты почти угадал, Салидин… я люблю красивые платья… но мое настоящее тело может существовать только закованным в доспехи из жидкого металла и эту жуткую зеркальную маску.

— Мне жаль…

— Нет, не жаль, потому, что ты не знаешь… я позвала тебя сюда, потому, что хоть кто-нибудь кроме Харэ должен узнать, конечно, это может быть только наша общая с ним тайна, но она влияет на все происходящее, поэтому мы пришли к выводу, что будет лучше, если узнаешь именно ты. Салидин, знаешь, почему этот зал называется «Зал Прощаний»?

— Мне так никто и не смог ответить, — почти шепотом ответил Салидин.

— Потому, что… это зал моего прощания. Это зал в котором я уже дважды прощалась навсегда с самым ценным и дорогим сокровищем, которое я все-таки сумела приобрести за свою жалкую жизнь. Этот зал — симовол расставания, символ отчаянья, и символ величайшей силы способной уничтожить целые миры и построить их заново. Стоя здесь под этими самыми окнами и наблюдая темное небо над головой… я просила только об одном… — она обернулась к Салидину и у него на глазах навернулись слезы. В одно мгновение он все понял, по одному выражению ее лица, она улыбалась, а в глазах стояли слезы, которые она не в силах была пролить. Слезы, которые были словно отражением — великой любви, самой чувственной и невероятной привязанности, искренней дружбы, взаимопонимаения, дорогих воспминаний. Все одновременно хорошее, что могло бы быть между двумя, которые никогда не могли быть вместе. Они не могли даже говорить о любви, не могли думать о ней… но… на этом самом месте, когда само время замирало по волшебству, и вся Вселеннная была сосредоточена во вгляде этих двоих друг на друга. Все менялось, все менялось, только не они, только не их чувства. Это повторялось… это повторялось, первый раз этот момент положил начало Бездне, второй раз это положило начало Шалаалу. Она вытянула свою руку, которая дрожала и признесла те же слова, которые произносила уже дважды, прощаясь навсегда:

— Потанцуй со мной, Харэ…

Перед глазами Салидина всплыла полузыбытая картина из сна, как где-то вдалеке на таинственном острове, залитом солнечным светом… двое танцевали в прибое, эти улыбки на их лицах… это был не сон… и снова и снова в голове у Салидина всплывали картины, как девушка с длинными, темно-русыми волосами, в красивом, шелковом, белом платье и рубиновыми сережками танцевала в этой самой комнате с юношей очень красивым, с длинными, пепельными волосами и обворожительной улыбкой…

— Это не сон… но это не реальность… — прошептал Салидин сквозь красные слезы, потому что тут же в его голове возникла реальная картина, что на самом деле в этой комнате действительно танцевали двое, только девушка была закована в доспехи из жидкого металла, а ее лицо закрывала зеркальная маска. А юноша не улыбался, он плакал… он был в отчаянии.